Дневник Священномученника Фаддея (Успенского) архиепископа Тверского.

                               Годы учебы в Московской Духовной Академии.

 

 

                               «О дневнике сказал, что если из потребности это выходит то можно не оставлять

                               … после интересно может быть на старости…

                               что можно после напечатать».

                                                                               3 апреля. Воскресенье. Из беседы о. Ректора (Антония  Храповницкого) с Иваном Васильевичем                                  

                                                                               (студентом Академии).

 

 

• Дневник Владыки Фаддея (период его учебы в Академии ), одна толстая тетрадь, после Великой Отечественной войны попал к близким Владыке чадам — Тамаре Рамзиной и Марие Сергеевне Куликовой, последняя тогда работала в туб. диспансере г. Твери. Мария Сергеевна Куликова долго переписывала дневник. Это было в 50-е годы. Уже переписанный он составил 10 ученических тетрадей.
• В 40-е – 50-е годы дневник-тетради прятали в погребе, дровах. В тот период часто были обыски.

 

13 ноября 1893 г. Суббота. Этот день, начинающий новую тетрадь моих запией о бледных и мрачных фактах моей жизни, должен был быть началом новой жизни, ибо есть начало 22-го года. Много неопределенных чувств вызывается этою мыслью, а внешняя жизнь течет тем же путем. После обеда пришлось идти к о. Ректору за проповедью и слышать некоторые похвалы, с которыми может быть придется бороться. Господи! Укрепи меня и не даждь мне впасть в обольщение. Ибо я в своей проповеди не вижу ничего, чем бы достиг цели, которую имел в виду – показать студентам хотя немного значение подвигов и внутр. подвижничества, так, чтобы казалось убедительным с их точки зрения.

15 ноября. Понедельник. Утратил я должно быть смысл жизни и перестал бодрствовать над собою.

16 н. Вторник. Встал в 7 ч., за обедней был по временам смущаем обеденным игом. В 9 ч. пошел в кухню, ибо был назначен дежурным по кухне. Жар, дым, чад, рыбный и всевозможные дурные запахи – все это препятствовало чтению – за 4 почти часа кое-как прочитал страниц 30. После записал затем вышел гулять, но ветер погнал меня в больницу мысли, что-де нужно исполнять заповедь христову – посещать больных. В 3 ½ ч. пошел наверх читать. После этого случилось то, что проявило низменность моей природы. Именно брат за картами не заваривал чай до 5 ½ часа и это ничтожное обстоятельство возбудили мои нервы и дух. За всенощной также не чужд был обедов. А что особенно поразительно после ужина м. б. (может быть) под влиянием кухни мысли об обеде продолжали являться и угнетать мою смущенную душу. Господи! Избави мя от рабства плоти от похотей телесных и научи мя, яко не хлебом единым жив будет человек. С.И. говорил несколько слов между прочим по поводу проповеди. Со всех сторон говорят о моей проповеди:

И хотя нет в ней мыслей, однако говор, по-видимому, не остается для меня безвредным. Должно быть возсмердеша и согниша раны грехов моих!

17 ноября. Среда. Увы и увы и увы, так приходится воскликнуть при описании своих печальных дней! Встанешь – обеды на уме, а тут еще – проповедь, которую ныне произносил о. Ксенофонт. На меня готово производить забвение о том, что в содержании ея ничего нет –хвалят-де, значит не одна пустота в ней, готова показывать красивою внешность проповеди – между тем как и внешность дубовая: кроме этого – все это наводит горестные чувства, хотя до сих пор еще не доводило до уныния. Отметить нужно одно слово о. Григория, которое он сказал мне ныне, когда я поднимался по лестнице спальню: ‘проповедник”. Я ничего не ответил и прошел мимо. О. Григорий, по-видимому, совсем ослаб, и поэтому, вероятно даже не был за обедней, — голос его хриплый, лицо как-то вздулось. Ныне он хотел в 4 часа уезжать. После обедни был молебен преп. Никону в Никоновой церкви, за ним я стоял, не чувствуя значения совершавшегося.

18 ноября. Четверг. Ныне утром сделал брату замечание, что он не встает, когда я его бужу: это портит-де у меня расположение духа (когда приходиться являться в чайную и не встретишь там обедов приготовленными). После обеда гулял (около) 25 мин. За несколько минут до ужина пришла телеграмма из Москвы от о. Григория, в которой извещает, что он очень плох, просил о. Ректора прибыть, а милых студентов отслужить молебен. Но когда служили молебен, новая телеграмма прервала его…. Начали служить панихиду по новопрестав. рабе  архим. Григории. Господи! Упокой душу его с миром! Помяни всю его любовь, которую он питал к нам студентам. Известие это меня ошеломило сначала своей внезапностью. Так отошел в вечность, еще вчера шутивший в вагоне и благословлявший всех своих студентов, о. Григорий!

19 ноября. Пятница. Спал плохо. Встал около 7 час. В 5 ¾ час. пошел в тот корпус и там ходил с братом: в малодушии (от суеты сборов) как бы хватался за брата, как утопающий ищет ухватиться за соломинку. Малодушие проистекало из того, что-де идя с вокзала с открытой головой можно простудиться. Малодушное, слегка подавленное настроение продолжалось и во время сопровождения гроба, я даже опередил несколько процессию и надевал иногда шапку, несмотря на то, что было тепло (таяло). Еще хуже то, что по временам мелькала роковая мысль, как совместятся времена всенощной и ужина. За всенощной чувствовал иногда стыд, стоя в одной церкви с лицами одушевленными высокими чувствами: собрались как нарочно самые благочестивые и стали рядом со мной, стыдно было видеть утомленное скорбное до крайности лицо о. Ректора.

20 ноября. Суббота. Погребение о. Григория. В 9 ½ ч началась обедня, затем похороны о. Григория по монашескому чину. Хотя малодушие сочло для себя трудным вторгаться по поводу еды и говенья, когда ему были представлены примеры прошлогодняго в страст. неделю; однако обеденные мысли не преминули являться по временам в сознании, стараясь сначала как нибудь доказать, что малодушие имеет право на вторжение. Речи за погребением говорили: С.С. Глаголев говорил, что смерть этого (юноши еще) неожиданна. В 2 года однако он заявил себя, как пастырь, как ученый, как воспитатель. Бодрость и деятельность несмотря на постоянный недуг, в собствн. см. давивший его, подкрепляла самого Глаголева и вносила в него большую любовь к людям. Он теперь не может понять судеб промысла Б. (Божия); м.б. (может быть) нужно было дать урок того, чтобы мы с большим самоотвержением трудились. Соколовговорил, что академия заботилась и любила о. Григория, и вот академия, проводив его, опять видит среди любивших его. Но видит его в ином виде, что он был истинный монах уединившийся – и в то же время близкий ко всем, видевший за дурными проявлениями добрые искры. Речкин И.А. говорил о том, что нужно бояться смерти, что мы думаем будто смерть касается только других, а не нас. Покровский говорил, что проходиться видеть только добрые желания, а не плоды деятельности, что нужно выносить….. замечательно…. Но ничего не припоминаю…. Но не следует терять веры в возможности полного обращения к вере. Бог, творящий чудеса, о которых Глаголев говорит так часто, может и над ним совершить чудо нравственного обновления! Записав, пошел спать 1½ ч.

21 ноября Воскресенье. Введение во храм Пр. Богород. Была проповедь при погребении о. Григория о. Ректора после собеседования (он говорил о том, что заслужившим общую любовь легче при содействии молитвы умирать). За обедней о. Ректор указал на то, что 3-х летнее дитя удостаивается необыкновенных почестей, потому что они угодны Богу. Богу угодны не одни только добрые качества; но более угодны в детях отсутствие гордости, любовь, всепрощение. Детские подобные качества служат залогом успеха и в деятельности и обращении людей. Мы должны учиться у них не тому только, чтобы не соблазнять их, но смирению, любви и открытости: в этом залог успеха; без этих свойств души и наши благодеяния будут для других отзываться холодом, и многие предпочтут болезнь, чем подобную помощь. Соблазнять же людей особенно бывает грешно, если они обладают подобными свойствами детской души – эти души особенно чувствительны: если другие гордые и грубые люди напр. (например) мстят за малейшие обиды, то это не значит, что они чувствительнее – для нежных душ то служит причиной великой скорби и огорчения, что для других проходит незаметно. Конечно это без связное изложение великолепной проповеди могло изойти только из моей не могущей обнять целого, мелочной и без связной головы.

22 ноября. Понедельник. Не спалось; проснулся около 6 час. Панихида о. Григория, за которой пришлось в 1^ый раз прислуживать и ошибаться, промахи были и за обедней – должно быть со сна.

23 ноября Вторник Встал в 7 час: сон прерван звоном. Затем взял Кика, которого перевод кончил в нач. 1^го часа. Чтение, конечно, немыслимо без обычных мыслей; нынче не было сильного нападения и настойчивого погружения в процесс замены немецких слов русскими и их сцепления между собою, побеждая обыкновенно приступы этих мыслей. Но ведь невысокое содержание получено взамен, ибо смысл жизни стал же далек может быть при поглощенiи процессом.

24 ноября Среда. Стал с некоторою кислотою и недовольством и стремлением (после обедни) к обедам. В чайной застал С.И., отправляющегося на вокзал; он едет в Москву до Воскресенья. В 8½ ч взял кн. «Кирилла Иерусалимского», которую до сих пор почти ничего не прочитал.

25 ноября Четверг. Читал ныне не только в номере, но ушел чрез несколько времени в аудиторiю; уединенiе как-то не приходиться видеть. После обеденное время нужно частiю на гулянье, — к тому скоро наступает темнота, — от этого время приходится проводить постоянно среди других: в спальне как-то мрачно, к тому же там нет уединенiя. После обеда (до обеда, конечно, не проходит без нападенiй; только эти нападенiя иногда бывают нечасты или ненастойчивы…) целый час проговорил с Штембергом о смысле жизни, как цель жизни может состоять в прославленiи Бога без какой-нибудь деятельности. О. Ректор речь свою начал заявлением, что ему была тягостна смерть о.  Григорiя особенно потому, что он (т.е. о.Ректор) едва ли не более всех был виноват в смерти о. Григорiя: (он отпустил о. Григорiя в Константинополь, когда можно было ожидать его смерти); он за внешним веселым видом о. Григорiя не усмотрел в надлежащей степени того внутрен. страданiя, которое переносил о. Григорiй, он как-то слишком занялся своими делами и среди них предполагал, что человек ставший на путь истинный, Божий избранник уж обладает какою-то непоколебимою твердостью и не нуждается в укрепленiи, — между тем о. Григорiй в нем нуждался. Это был крестоносец. Он любил Академiю и ея вся стороны жизни какою-то необычайно сильною, женственною любовiю. И любя, он скорее готов был страдать при неотзывчивости со стороны им любимых, нежели быть предметом общаго вниманiя. Он отличался чрезвычайною деликатностью – какого-то болезненного. Какое-нибудь заявление студентов неудовольствия (напр. относит. пенiя, пищи) стоило ему безсонных ночей и болезни: он в последнiи дни всяческих скрывал увеличившуюся опухоль тела и прекращал разговоры о своей болезни, не показывался студентам, ч. б. не причинить другим скорби через состраданiе; он даже не смотря на то, что в последнее время с трудом мог служить, стеснялся отказываться от службы, п. ч. о. Ректор думал доставить ему приятность служением. Это был человек беспрекословно повиновавшийся о. Ректору во всем (это была какая-то юношеская душа, иногда утешавшаяся какими-то детскими забавами регентом то восхищался, то опять разочаровывался). Он постоянно думал, что студенты его презирают и не уважают (при этом о. Ректор сказал, что студенты относились к нему лучше, чем он ожидал) при вступлении о. Григорiя на инспекторскую должность: он очень рад был, что студенты его начали понимать в последнее время – поднесенiи креста, но из ответной речи о. Григорiя он заключил прямо, что жизнь его кончилась он предполагал, что сильныя душевные волненiя, происходящiя от нежности его души, разрушают его слабое тело; п.ч. отношенiя жизни не может соответствовать ожиданием; ему приходилось видеть уже плоды и высокое, утешающее.

26 ноября Пятница. Заупокойная обедня, по случаю 9 дн. о.Григория. Панихида кончилась уже в 10^м часу, и в суете последовавшей уже ничего не успел прочитать. За обедом, начавшемся рано и с перерывами продолжавшимся, кажется, переступил меру. После него гулял минут 20: встретив о. Ректора, который сказал мне: «что мерзнете, И.В.?, поворотил оглобли в той мысли, что заботы о благосостоянiи тела (прогуливанiя послеобеденныя) мелочны, — хотя, впрочем, что совершается без мелочности? Затем долго записывал и кончил в 3ч. В 7 ч. зашел в церковь – была всенощная с ирмосами 6 гл. и катав. «Хр. Рожд.». Какой-то Богородичный праздник по случаю избавления от бедствия. После всенощ. взял «Преображенского» его держал до 11½ часа. Записав, пошел спать, ибо чтенiе было не чтенiем, а скорее сном почти непреодолимым. Лег в начале 1^го часа.

27 ноября Суббота. Разбужен звоном; прислуживал вторым свещеносителем; несмотря на то, что делать было нечего, как-то суетился и забывал о должном. По окончанiи молебна ок. 9 час. взял «Преображенского», но по разными сборами сделать собственно ничего не успел. За всенощной испытал нападенiя по временом обеденных мыслей или по поводу их низости. После ужина почитал «Преображенск..» частью в сонном состоянiи. Затем около 11 ч. ходил в баню. Нынче почему-то неоднократно подступали …..??….. или склонность к кислому недовольству окружающие уже несколько дней усердно вообще занимаются. Шахматы по временам отвлекают от работы.

28 ноября. Воскресенье. Встал в 8½ ч. После обедни в 1^й аудиторiи, конечно, среди обеденных мыслей читал «Преображенскi» затем панихида по о. Григорiи с пением общим – народа, но чувства как-то почти не возбудилось. Пришедши в номер увидел выпивку, которой причина была приезд Ник. Мих. Боголюбова. Поздоровался с ним, сказал несколько слов – он, впрочем, был занят с другими. Затем чай, бденье и уход наверх с «Преображ» перечитыванье и выписыванье.

29 понедельник. Встал по звону. Из окружающих внешних условий следует отметить, что несколько дней стоит довольно холодная погода (поэтому я не хожу гулять, присоединяя сюда слышанныя от о.Ректора 26 ноября слова). Впрочем, в номерах я не чувствую до сих пор сильного холода, который гнал бы к печке; только почти немного ….?…. чувствую себя. Благодарение Богу, дающему возможность заниматься, не терпя от холода!

30 ноября Вторник. Разбужен звоном. После зашел в №6 и увидел, что там идет дело о говенiи. Относительно вина следует отметить, что Штемберг давно (уже более 1 мес) оставил водку, — но другие не прочь при случае развлечься этим способом. Шашки и карты как-то исчезли. Около 3³/₄ ч. взял «Догм. деят.» и кончил около 7 ч.; при этом голова отупела, потеряла восприимчивость; я стал записывать и кончил в 7 ч. 10 м. Спать лег около 12½ час

1 декабря Среда. Пронесся слух, что о. Ректора переводят в Петербургскую Академ. С мыслью об его удаленiи обыкновенно соединяется мысль о том, что водворится господство инспекции: даже в таких случаях уверенiя о. Ректора прежнiя, что он любит студентов Московск Академiи и употребит все свои старанiя – насколько от него зависит – остаться не принимаются за искреннiя, — любви не верят, как следует, п.ч. и вообще разговоры об о. Ректоре более отмечают те действия о. Ректора, в которых будто-бы скрывается инспекционный дух напр. то, что он будто бы склонен административным порядком заставить ходить в церковь. (У меня мысль об удаленiи о. Ректора отозвалась каким-то малодушным настроением …………. «что будет  при новом Ректоре?».

2 декабря Четверг. Проснулся около 6½ ч. и лежал. Суетливость или порабощенность суете сочиненiя, а также наклонность вследствiи него впасть в раздражительность вначале овладело моею низменною душою. В суете я стал ведь как-то неспособным напр. в разговоре с С.И.: эти разговоры, м.б. или их настроенiе и предметы, кажется, могут служить призраком возвышенно ли над низменными стремлениями или порабощена ими моя душа. По приходе и коротковремен. рассуждении с братом об его сочиненiи: я почему-то не чужд мысли будто я довольно успешно могу различать дух и направления см. школ, то почему-то забываю, как неопределенна моя точка зренiя (впрочем ее и совсем нет еще) на то, к какому направлению принадлежит св. Кирилл Иерусалимский. Около 7½ часа начал нечто делать с полученными от Л.Соколова творениями св. И.Златоустого: здесь неудача постигала за неудачей, желаемых творений не получил, в полученных не находил желаемого. После ужина записал. Никто, кажется, не озабочен сочинением так же, как и я: среди некоторых продолжается раденiе. Некоторые два дня назад уже начали писать и таких немало. Грановский даже подал и уехал. Затем посмотрел по разным отечеств…. творениям объясненiе псалмов и нечто из творений еп. Феодорита. Кончил уже около 11³/₄ час. Затем готовиться начал спать. Лег около 12 с небольшим.

3 декабря Пятница. Встал в 7 час. Затем по приходе в 8³/₄ ч начал просматривать нечто из Феодоритовых творений. Затем в 9¹/₄ ч. взял Кина для пересматриванья. В 12½ часа была панихида по В.Д.Кудрявцева (день его памяти); служил его Иоаникий, еп. Михайловский, рязанский викарный, проезжающий из Ярославля. После обеда в 1½ часа пришел в номер и записал, затем начал читать письмо из дома (с приложением 3 руб.). Так как в общем бог мое чрево для меня, то открылось видимое следствие, переодически повторяющiеся. За вечерней в «Троицком собор» конечно, не был по временам от чайных мыслей. Затем решил идти спать. Лег в 1 часу.

4 декабря Суббота. (день именин). Проснулся около 6 ч., но лежал до 6½ ч., затем начал собираться не торопясь. После обедни служил о.Михей с дiак. П.Рождественским молебен ради меня по просьбе Ив. П. Строева; пели Христофор Надеждти, кн. Ухтомский, И.Петроев и еще из диаконов. Мое холодное – сердце, повидемому, не служит препятствием к благорастворенiю ко мне: Ив.Петр, Христоф. и о.Михей – все дали мне по просфоре. Все это может быть только в нашей Академiи. После обедни (конч в 8½) вскоре пошел на лекции, до первой лекции за переходами почти ничего не мог сделать. После второй – чай; между прочим главным образом пересматривал из Кина. После обеда некоторые поздравляли меня в номере; вскоре все ушли гулять, а я один остался и писал письмо домой до 3^х час. За всенощной нередко посещала мысль об уходе о. Ректора и являлось чувство утраты, и взвешивалось значенiе о. Ректора для моей жизни и для академiи; размышлялось и о том, что будет при новом отце Ректоре, рисовавшемся в образе Ант. Короновина за обедней и за всенощной посещали моменты высокого настроения; силою Бож. Сохранялся я также от обеденных мыслей хотя по (мгновениям) моментам давал им доступ. С С.И. нынче встретился около лестницы и сказал несколько слов; с прочими и с братом почти ничего не говорил. Но вообще настроенiе в отношении к ним и вообще было спокойное и мирное. После всенощной начал просматривать Кина, это дело продолжалось до 12½ ч.; но за целый день не более 40 страниц просмотрел. Причина та, что не хотелось уйти из шумного номера в мрачную спальню в уединение. – Спать лег в 1¹/₃ час.

5 декабря. Воскресенье. Встал в 8½ ч. За обедней, как и вчера за всенощной испытывал то минуты религиозного одушевленiя, то чувство великой утраты. По окончании обедни взял Кина пересматривать. За всенощной состоянiе было подобное же, лишь относительно о. Ректора чувствовалось не скорбь, а радость  п.ч. он, как стало известно, остается. После ужина он сам поздравил с праздником и сказал, что по причине оставления (в Моск. Акад.) для него – двойной праздник.

6 декабря. Понедельник св. Ник. Чудотвор. Встал в 8 ч., хотя проснулся значительно раньше за обедней чувствовал также подъем духа, хотя не с самого начала, а собственно после проповеди; ныне Р.Д. Ширяев говорил превосходную проповедь, о которой о.Ректор сделал отзыв, что лучше ея ничего не может быть. Все из нашего номера по окончанiи обедни (11½ ч) хвалили ее, указывали лишь, что нужно бы ее произносить авторитетному лицу, а не студенту (хотя мне, казалось, что Ширяев произносил совместно). После выслушиванья этих толков и поздравлений – причем почему-то  все участники поздравляли и меня с прошедшим днем Ангела немного минут (ибо среди шума в номере поздравлений и толков – нельзя было читать), просматривал беседы на Матф (св. И.Златоуст.) После обеда чувствовал необыкновенное расширенiе души под влиянием созерцаний высоты личности Д.Ширяева о. Ректора, С.И. и др. начертанного ныне идеала пастырской деятельности. Затем около 1¹/₄ ч. начал читать толкованiя св. И.Златоуста на псалмы до 3 час. Затем пошел к заупокойной всенощной, стал на амвон, где была  ужасная суета и неурядица (и сам суетился за всенощной и после нея). После всенощной немного погулял с С.И., он завтра на день уезжает в Пушкино, пил чай и съел кулич, ибо не ужинал (конечно, не без конфликта предварительного и не без дум об ужине в  церкви); за чаем разговаривал с братом, который собирается уезжать домой, не подав сочиненiя. В 12½ ч. записав и решил идти спать. Все ушли на концерт и номера опустели. Лег около …….. Что касается проповеди Д.Ширяева то оно отчасти было подобно следующему (ибо нельзя моим невниманием и  скудоумием изобразить его). В день Свят. Николая этого доброго пастыря – мы совершаем великое таинство у престола Божiя: это служение престолу Божiю и пастырство неразделимы. Если чье нибудь сердце не трогают даже эти свидетельства любви Б., если кто даже здесь стоит как бы за принятием лишь пищи, тот пусть лучше удалится, ибо ему нечего здесь делать. Души же, которые знают святыя ощущенiя святого восторга, не со страхом и неохотою здесь присутствуют, не отчаянiе выносят отсюда, но надежду и силы. Души, восполняющiеся здесь любовiю и томящiеся своею бесчувственностiю, горе сердца! От этого святого престола они слышат глас Господа: «Кого мне послать и кто пойдет для нас?». Души людей находятся в тяжкой борьбе со страстями (картина этой борьбы) и нуждается в подкреплении. Кому какое дело, что душа борется. И так кого послать? Это обязанность каждого христианина ибо каждый христианин должен идти и быть для других источником радости и утешенiя. В особенности это дело пастырей. Кто здесь у престола Господня видел свет, тот не может скрывать его в себе: он должен поставить свечу на подсвечнике, чтобы светить всем людям. Но что понесем мы? Сила проповеди апостольской заключалась главным образом не в знамениях и чудесах, не в красноречiи, а в их сильнейшем убежденiи в истине проповедуемого, с которыми как-бы переплавилось существо их, — в любви, полагающей душу свою за други своя. Вот это лишь от нас требуется. Притом же упованiе наше на Божественную благодать. Угль, очистивший своим прикосновением сердце пр.Исаiи, неужели могущественне, нежели те действiя Божественныя, которыя совершаются здесь на св.Престоле? Так нам нужно идти и идти не с мыслями о принципе приспособленiя, веря, что вся прочая приложатся нам. Скажут это юношеский идеализм; но, ведь, юноша, рано потерявший идеальныя стремления, отцветший юноша. Скажем также мы, что не умеем: но следует идти и потом мы будем уметь, потому то умеем. И зачем нам бояться возложить на выю свою иго Христово? Оно легко. 1) Пусть враги Христовы еще есть, нам следует прилагать посильныя старанiя. 2. Наша деятельность незнатна, но и великiе исторические события подготовлялись в тиши и мы умеем участие в ходе исторiи. 3. В деле Христовом один сеет, другой жнет, а возвращает Бог. Царю веков, Единому, нетленному, невидимому и честь, слава и величiе. Аминь.

7 декабря Вторник. 20^й день со смерти о.Григорiя. Вчера с концерта пришли поздно около 2^х ч и начали громко рассуждать: я некоторое время не спал; но, конечно, не это служило причиной того, что я встал уже в 8 ч 35. Лекций не было, а была обедня в 9 ч., хотя студенты собрались и то, конечно, не в полом составе – уже к панихиде (впрочем, причина этого лишь та, что поздно пришли). После обедни конч. в нач. 12 часа наверху  посмотрел кое-что из творений св. Кирилла. Я позабыл сказать, что нынче за обедней говорил импровизацию Д.Силин. Он так воодушевился, что затянул импровизацию более, чем на 20 минут. Говорил он частыми повтореньями и иногда развивал самые элементарные истины. Самое начало было оригинально. Содержанiем служило изъясненiе свойств христианской любви, простирающейся на всех добрых и злых, знакомых и незнакомых полезных и неприносящих пользы – врагов даже п.ч. все дети Отца небесного, который их создал и душа их сохраняет и братья во Христе, и которая (т.е. любовь к людям в Боге всеблагом) наполняет душу, ставя  центром жизни не эгоистическiя  стремленiя и не своя – наполняет настолько, что беды и смерть даже от всеблагой, попечительной руки Отца Небесного, создавшей нас из той же земли, в которую идем, не страшны нам, возможно от них и в тоже время (сквозь слезы, как ребенок принимающий лекарства горькое от любящей матери) радоваться и прославлять Бога. Всему этому учил нас о. Григорий.

8 декабря Среда. За обедней был ни тепл, ни студен. За вечерней молитвой о.Ректор сказал, что благодарит студентов за прекрасное поведение на концерте. Нынче узнали, что умер Вас. Петр. Рождествен в семинарии. Спать лег около 12¹/₄, но заснул не скоро.

9 декабря Четверг. Проснулся чуть ли не в 6 час., но встал лишь в 7 ч. После ужина о. Ректор сказал, что он послал письмо митр. Сергiю, прося митрополита употребить возможныя меры к оставленiю его в Московской Академии: недавний сбор в пользу недостаточных студентов – общекурсовой, какого почти никогда не бывало в Академiи вместо обычных веселых попоек, — так тронул его, что он надеется, что не нужно раскаяваться в желанiи остаться.

10 декабря Пятница. Проснулся уже при последнем звуке колокола; разсеянность от сочиненiя по временам и малоподвижность характеризуют душевное состоянiе. В свободное время нач. с 8½ приступал к тому, чтобы копаться, читал, полученное из дома письмо Владимира, обрадовавшее меня тем, что это пишет человек, начавший серьезно задумываться над смыслом семинарской жизни, — о своем душевном состоянiи, радость о том, что это шаг – к духовному перерожденiю при этой радости скрывалась какой-то безсознательности. После обеда в номере просматривал антиохийский символ в III томе Афанасия В., на которые напал случайно, и что-то из немецкой книги, так до 3²/₃ часа.

11 декабря. Суббота. Проснулся часов в 6 и лежал до 7. Затем пошел к обедни (пришлось прислуживать в алтаре) за которой трудно было освободиться от давления сочинения, ибо мысль как-то срастворилась с разными мыслями и словами сочиненiя). После обеда походил в номере, минут 20 погулял, сходил в баню; по приходе взял сочиненiе около 4^х час. После всенощной походил с Вознесенским, который просил наставленiя относительно прислуживанiя в алтаре. Относительно сочинения: некотор.  подали и уехали, некоторые едут домой, не подав сочинения. Брат какой-то повидимому больной, впрочем, м.б. и у него легкая форма инфекции, которая дает себя понемногу чувствовать. В отношенiи ко мне он сделался каким-то странным: он как будто не признает меня за нечто живое и притом за брата; он не говорит ни слова, не отвечает на мои вопросы, кроме: «наплевать»; куда-то всегда идет (так почему-то случается), когда я о чем-нибудь спрошу. Но я не знаю, что его отношениiя ко мне внутри же изменились: откуда же такая удручающая форма обращенiя; почему он не хочет мне открыть не только души своей, но и состоянiя телесного здоровья? Он, повидемому охладел как-то к сочиненiю, впрочем этого еще невидно; но что-то усталое, выводящее из академiи, как училище науки, в нем: усталость какая-то д.б. физическая, а не нравственная, не упадок бодрости. – Записав, около 9 ч. взял сочиненiе и держал до 12¹/₄ ч.; однако сделал мало: спать, замечательно, совсем не тянет: в другое время обрадовался бы подобной бодрости, теперь же она как мнительность – думаешь болезненно – вызывается напряжением нервов. –Затем спать лег    12²/₃ ч.

12 декабря. Воскресенье. За обедней частiю разсеянность по поводу сочиненiя, частiю обедов, препятствовали долгу. По приходе выслушивал порученiя брата, который нынче уезжает. После обеда с братом, уезжающим что-ниб. говорил или собственно стоял около него. Сказать как-то не пришлось ничего (т.е. из касающегося души или даже здоровья) – даже на вокзале. Провожали его нижегородцы и частiю туляки. Ехать было тепло. По приходе И.А. сказал: «Лишились мы товарища любезного». Ник. Мих: «да! Александра Вас. проводили». Строев сказал нынче за ужином, что брат что-то должно быть задумал про себя и занят чем-то иным и поэтому нездоров и разстроен. Вид его наводил мня на подобныя предположенiя. Записав, решил спать. Лег около 12¹/₃, но заснул опять не сразу, ибо сочиненiе гнало сон.

13 декабря Понедельник. Проснулся раньше около 6¹/₃ часа и, полежав, встал. Нынче, кроме прислуживания в алтаре, еще читал часы. По приходе начал копаться над сочинением или писать. После обеда сходил в читальню посмотреть «Церк.Вести». Затем в 3 часа вышел гулять на получаса. После ужина рассматривал фотокарточки архиереев: Рудневу принесли общую фотограф. карточку с архиереями, она о. Григорiя. Спать лег около 1 часу.

14 декабря Вторник В 7 час. встал и после обедни взял сочiненiе. После обеда толковал сначала с Ив. Петровичем – уже  давно собирался – о брате, о том что в нем странность. Но Ив. Петрович ничего не сказал, оставив в тайне; сказал только, что в последнее время он толковал с братом о будущей службе; сказал еще, что предполагает в брате некоторую грусть по поводу борьбы, в нем происходящей, хотя сам брат это предположенiе отвергал что, когда брат один ходил по чайной, то обращенный к нему вопрос как-бы пробуждал его из сна. – Нынче уехали Покровский и Сахаров. – Записав, после этого вышел погулять, гулять совершенно тепло, так  что даже тает. Записав, пошел спать около 1 ч.

15 декабря Среда. Встал в 7 ч. Взял Толкованiе блаж. Феодорита на псалмы. Между лекциями получил еще толкованiя на псалмы В.Великого, из которых просматривал 1 и 7 псалмы. Опять обеден. мысли начались ранее, чем следовало бы (конечно, с моей точки зренiя, ибо у других они начинались за обедом). – Нынче узнали, что неподавших сочиненiя разделили на три группы, из которых в I^й поместили прощенных, — брат в этой группе, во второй – получить имеющих строгий выговор, в третьей – тех, которые будут понижены в списке. – После обеда записал и решил немного погулять; погода, кажется, хочет изменяться. Погуляв минут 20-25 и сходил на получаса в больницу – там лежат Покровский, Суднин. В 3 ч. начал просматривать св.Афанасия толкованiя на псалмы (конечно, применять их к делу не придется).

16 декабря Четверг. Проснулся как-то рано, еще, кажется, раньше 6 час. После обедни взял творенiя св.Кирилла и их держал вообще в свободное время. Нынче погулял 20 мин. Затем принялся писать; под конец, стало появляться томленiе о скорейшем совершенiи неоконченного сочиненiя.

17 декабря Пятница. Нынче снилось нелепость, о которой однако может быть следует упомянуть, п.ч. она относится к моему характеру (именно, снилось будто у меня явились вши, что очень меня устрашило и представило низким в собствен. глазах) я часто измеряю нравственное отношенiе к здоровью, как будто здоровье или даже холенье тела одно и тоже с нравственным настроением, которое относит здоровье телесное к «прочему», что прилагается само собою; я здоров, значит – де можно быть безпечным; функцiи и заботы о теле не отличаются от нравственных (гулянье считается нравственным долгом и т.п., а молитва или испытание себя нужно тогда, когда в желудке сопрутся газы; к обедам сводится попеченiе о душе). После пробужденiя тотчас встал, подумав, что проспал, хотя оказалось еще 6³/₅ ч.; после обедни, за которой обеды делали попытку ворваться, начал писать сочиненiе; тоже бывало и между лекциями: кажется, кончил первое набрасыванье: это приятно, но предстоит неприятность труд перечитыванья и затем переписыванье. После обеда, который начался (конечно, в моих мыслях) ранее, чем следовало. Сходил погулять на четверть часа и около 3^х час взял сочиненiе, которое держал до ужина.

19 декабря Воскресенье. Проснулся около 6 час После обедни, за которой сначала был разсеян, взял сочиненiе. Призывал о.Ректор по поводу присылки 25 рублей, за печатаемую мою проповедь. После ужина опять зашел к о. Ректору – спросить, как поступить с 25 рублями, которых я не искал и которые мне собственно не принадлежат. Сказал между прочим и что я как-то странно веду себя у него. Затем опять сочиненiе. Несколько труженников подвизались в переписке – в нашем номере. Некоторые сидели очень долго. Я сидел до 1³/₄ ч; спать лег в начале 3^го часа.

20 декабря. Понедельник Утром уехал Н.П.Покровский; с ним не прощался, хотя не спал в это время. После его уезда опять забылся. В 8 ч. встал; после обедни чай, затем читал письмо Александра из дома, наконец, принялся переписывать. Кончил совсем уже в нач. 6^го час переписывать сочиненiе. Благодаренiе Богу! Теперь должно быть начало нового. Что-то очень дружественно стало в нашем номере.

21 декабря Вторник Проснулся в начале 8^го часа. После обедни читал, но мало, больше ушло на хлопоты. Суета житейская; но ведь м.б. она лучше не «житейской» моей обычной суеты. Затем пошел  к вечерне; пришлось пробыть очень долго, п.ч. пели на повечерiи канон «Сеченое сечется». Но потом; каждая песнь пелась по три раза. Сочетанiе страданiя Христова по неизреченному человеколюбию Отца и Христа Сына Божия с воспоминанием рождения Его в убогом вертепе в Вифлееме – как все это прекрасно; как должно бы возвысить душу к небесам! Но это не было, не было в душе моей благоговенiя к святому. Мысли большею частью вращались на том, что приходится оставлять академiю; на сей раз более всего казалось трудным – оставленiе С.И. Затем окончанiе трудов не есть ведь призыв  к отдыху в смысле праздности. Но, ведь, если какой-нибудь перерыв нужен для отдохновения головы, заменено м.б. беседой (не лучше ли молитвой?), то окончанiе одних трудов, есть начало новых: теперь я в решительном моменте, теперь приходиться заботиться о будущей специальности и свободном выборе предметов. Днем свободы не было, п.ч. сочиненiеи пишущие со мною на одну тему указывали, что делать; и я отдавал свою свободу. Теперь даже нет книг, ибо я не везу (ранее не позаботился, а теперь некогда брать да и нет в библиотеке) Итак я свободен от книг. Но, ведь, не должно отдавать свободу в рабство руководителю, как поступает католическая толпа по «Велик». Что, если на мне  буквально оправдается «дай нам хлеба?» Господи! Избави мя от сего зла! На помощь Твою уповаю; ибо не я, а Ты можешь меня избавить? Припомнить прошлогодний холодно-проведенный праздник Всесветлого Рождества Христова; одно воспоминание, о котором в обычной обстановке нередко приводит а радостный трепет! –Как ныне воспомининiе о Рождестве Христ. в каноне соединялось с воспоминанием страданiя Христова (к ….. ядите, вопия, Тело мое и верою утвердитеся); так и мне предносилась мысль о будущей холодной Сибири, не только в физическом смысле, но в нравственном, потому что там не будет тех светильников, которые согревали доселе мою душу! Но, ведь, и там есть свет Христов! – Вот что наполняло мою душу и давало плохо слушать нарушение спокойствия и некоторое нарушение спокойствия и некоторое уныние; ибо нередко забывалось о Свете истинном и о том, что мученики предали «свои тела» и все святые несли крест (а я по временам воспоминал о чае). В нач. 7 пришел в номер;  там было общее чаепитие, к которому и я присоединился. Потом пошел наверх, что бы потолковать с С.И., но и он писал письмо. Поэтому я пришел в номер и принялся за эту дальнейшую запись, причем, как и с 11¹/₃ ч – 12 ч. нападала мысль об обеде. После ужина в 9 час пошел к о. Ректору; было множество народа. Предметы разговора были самые разнообразные – и о профессорах и учителях училища о богослужебных чинах, студентах, о пророчествах (Исаи 7, 14), о том как прилично вести себя монашествующим, как различать архиереев (их характер по внешности их узнавать).

22 декабря Среда. Проснулся около 7¹/₄ ч., но лежал до звона. За обедней разсеевали о вчерашних разговорах и о. Ректора. В 11 час., кончив хлопоты, в том корпусе в среднем коридоре (места долго искал и не нашел уединения). Разговаривал с С.И. о вчераш. пребыванiи о. Ректора. Я все вел себя как-то должно быть гордо и, как учитель: д.б. я вообразил, что С.И. не понимает сущности дела; он по незнакомству не понимает на самом деле лишь сущности воззрений наших богословов. Относительно письма я отозвался даже в оскорбительном тоне, хотя м.б. и не имел намерения (? Слово не без мысли) – сказав на его желанiе получить от меня письмо: «если вам больно хочется, пожалуй» ….. и вдобавок не просил ни прощения, не благодарил – позабыл об этом! м.б. мелочь, но вернее то, что настроенiе высказывается и в мелочах. О душе своей С.И. ничего не говорил, п.ч. нужно благоприятное время и расположенiе. Затем я говорил о необходимости по окончанiи семинарiи, при наступ. свободного времени думать и приступать к свободному решенiю вопроса о выборе специальности не склонностям, а по долгу – угадывать истинную природную склонность; отрешаться для Сибири от многого.

По просьбе С.И. зашел в читальню проститься; затем началось вскоре прощенiе со своими. Все как-то радушно прощались: не без умиленiя  должно было посмотреть на Судницына и Штемберга, я же более смеялся, нежели умилялся. Все слали почтенiе брату. Затем выехали: на извощике вспоминалась милая Академiя; милая по видам, привлекавшим своим высоконравственным настроением. На вокзале ходил, обдумывая случившееся, тоже на дороге до Москвы. Но это не то было настроенiе, как прошлый год летом: всплывали моментами темные мысли, которые хотелось бы счесть нападением от вне, о которых неудобно здесь говорить, да и высоты духа такой же не было. Я ушел в себя и мало развлекался в обстановку, а лучше сказать ушел в воспоминанiе о лицах, ставших близкими в Академiи. Из лиц более всего являлось лице С.И. По дороге к Москве с нашими говорил  очень мало-, более перекидывался словами: они м.б. видели мою мечтательность и извиняли  меня. Ехать было холодно 27-29 град; но мерзнуть пришлось глав. образом по входе в вагон отправляющ. в Нижний от Москвы; ехали на дополнительном поезде; вагон был нетоплен. Вообще доехал довольно благополучно; зяб более мысленно (т.е. малодушныя или суетныя – заботливыя мысли  допускал, что можно озябнуть мерзнуть) или более заморозил сапоги, 1893 год- 22 года

22 декабря среда. Продолжение.

Едучи по Москве очень редко вспоминал о Распятом на Кресте и вниманiе, и мысль не очень далеко была от того, чтобы уйти в мысль о том, что ноги могут озябнуть. На Московском вокзале , также, как и в вагоне, ведущем от Сергiева до Москвы, ходил обдумывая о домашних, о академических, о С.И., трудностях Сибири ( так стоял и смотрел в окно). На вокзале занялся отогреванием ног , затем, увидев насколько это занятие не соответствует достоинству христианина (ведь ноги мерзли только немного, более мерзли сапоги- и мысль о том, что можно озябнуть была совсем несоответственна с действительным холодом), — стал петь ирмосы 6 гл и это оказалось более согревающим средством (т.е. забвенiе о ногах, чем одно укрытiе их). Затем в 8 ч.был в каком -то сонном  настроении спать не спал , но шум поезда не замечался, вниманiе направлялось на более внутреннее. Заснул разве на неск. минут. Во Владимире встал, стал записывать . Настроенiе было спокойное , даже по временам мирное. Приехал домой . Здесь  обступили меня все, и я рассказывал, отвечал на вопросы. Папа уехал встречать меня и повез мне одежды, проехал мимо меня, но меня не видел, как и я его, п.ч. холод не давал смотреть. Чай и закуска после расспросов. О мне говорили, что скучен , невесел, хоть и приехал домой. Затем слушал или говорил и отвечал на вопросы. После обеда балдел с маленькими. Затем разговаривал с Василием и Николаем о темах и семинарской науке. Лег спать, не исполнив должного (почти). Заснул рано, вероятно, в 10 1/2 ч.

24 декабря Пятница. Сочельник. Проснулся и лежал очень долго; встал уже около 8 1/2 ч .За часами не возбудилось почти чувств. За обедней тоже сначала был холодноват сердцем. За всенощной сначала пришлось иметь холодное сердце; но Господь дал чувствовать и величiе праздника. Записав около 11 ч. Спать лег 11 1/2 ч.                                                                                                                                    

 25 декабря Суббота, день Рождества Христова . Около 2х ч.был разбужен Владимиром к заутрене:  было не холодно еще со вчерашнего дня, хотелось вспомнить старину и на деле решить вопрос, способен ли я еще на прежнiе обычаи. К утрене вставать и стоять сначала было довольно тяжело; плоть  подняла свой мятеж в теле, но стоило только не обращать вниманiя и дух стал довольно свободным, а тело само собою  исцелилось. Впрочем вдохновенiя было мало и за ранней и за поздней обедней, за молебном даже нападали обеден. мысли. Если мало было холода и разсеянности , то было немало неподвижности и косности, сонности: праздничное настроенiе требовало не только борьбы с сонливостью и косностью , но и живой радости. Мысль об обеде явилась очень рано , чем следовало. Вообще же время идет слишком буднично. Оживленные разговоры братьев мне кажутся несколько буйными и несоответствен. празднику; хотя моя молчаливость и унылый вид ( ведь теперь не найдется охоты и радостности если даже будет слышимо пенiе каких-нибудь религиозных рождественских песней) вероятно подходит к праздничному времени Великого дня, которого одно воспомiнание , в предшествующiя недели вызывало иногда веселие сердца. После всенощной, за которой приходилось бороться с усталостью и косностью, не поднимаясь до теплоты чувства, посидел у печки, толкуя с Василием.                                                                                                                                                       

26 декабря. Воскресенье. Пишу о вчерашнем  дне, т.е. не 26го, а 27го. Если нет ничего что будучи нормально само в себе или благочестиво и высоко (напр. хотя бы воспоминанiе  Рождества Христова и Воскресенiя Христова ) возбуждало бы меня,  то само тело дает толчки и таким низким способом приходиться побуждать к пробуждению. Действительно я спал почти до 7 1/2 ч и затем в лености лежал целый час, когда тело напомнило об необходимости вставать. Я действительно несколько пробудился только не заснуть бы мне опять или не впасть  в другую страсть — обедов и не продать нестерпимую свободу на хлебы, как бы на самом деле не утратить свободы или не стать считать ее за повод к произволу или за ненужный дар,- а этот дар так ненадолго! ибо скоро опять действия должны будут определяться… В церкви между прочим раздумывал о своем душевном состоянiи и по поводу разговора с С.И.  об искупленiи : необходимо объективное примиренiе, ч.б. долг правде Божией был уплачен ,ч.т. была принесена жертва; если люди иногда прощают  долг по милости, то не потому ли , что возстановленiе правды Божией предоставляются Богу? Одно раскаяние и исправление должника примиряет ли и самого должника? Не остается ли за ним после раскаяния и прощения чувств неоплаченной нравственной виновности? Так относительно человека. Но относительно Бога может ли быть прощенiе по одной милости; ведь люди, прощая, прощают : не по одной милости, но и по чувству правды, предоставляя лишь воздаянiе по правде Богу? Не возмущается ли чувство правды в нас, когда мы слышим , что безразличны злодей и праведник? Они исправились, скажем мы, а зло, не имеющи собственной сущности, пропало бесследно, как ничто. Но как оно может обратиться в ничто? Пусть истребится из существа человека вполне ветхий злой человек ; но оно ведь существовало в прошедшем, хотя теперь и ничто. Оно существовало не по существу, а в свободной воле. Это действие Божественное вечное, обнимающее все моменты времени, в котором таким образом зло есть в собственном смысле «ничто», хотя существовало , но в противополож действiи Б. уничтожалось в самом возникновении. В человеческой же жизни зло уничтожается постепенно, как во времени существующем (акт усвоения спасения свободою человека с постепенною заменою худшего нравствен. со           высшим с постепен. уничтожением ветхого человека до полного уничтоженiя). Но как в вечности был акт уничтожающий зло,  акт служившiй объективным основанiем примиренiя;  так и во времени не могло не быть такого объективного акта;  его могло не быть лишь в то случае, если бы человек согрешил не перед Богом и не оскорбил Бога (Жертва Христова) и только пред собою. Почему воздаянiе грешника ищется от суда человеческого, а от Божественного — нет? Должно быть как бы юридическая  ( объективная сторона необходимая ) сторона в примиренiи, как есть, а не только субъективная  ( свободная, человеческая, состоящая в свободнем  самоусовершенствованiи человека ). Если человек самым собственным исправленiем примирил свою совесть, то он еще мало почтил Бога:  неужели он может считать себя перед Богом таким, как бы ничего не сделал; неужели не нужно нравственная уплата для истинного мира совести?  ( не чувствуется при исправленiи нравственной ответственности за прежнiе). Можно ,кажется, не чувствовать себя виновным , если уплатишь прежний просроченный денежный долг ( да можно ли? ), но за нравственный долг — нельзя. Долг платится для одного ли исправленiя? Итак, пусть примет человек свое оправданiе ( свою безответственность за прежнее зло ) и примиренiе, как данное ему от Бога, и лишь принятое им свободными усилиями при помощи Божественной благодати. Как человек уничтожит прежнее зло , бывшее действительно в его злой воле? ( хотя бы он и достиг полного истребленiя в себе ветхого человека ). Пришел от обедни часов в 11 ; чай и закуска. Затем чтенiе «Идиота» . Оно прервалось на некоторое время разговором оправдательным с А. и  Влад .Цветаевым ( он только слушал ). А. сказал , что мое » чтение » и «безучастность» имели бы право только в том случае  ( и не мозолили глаза во время отдыха и родственного разговора других ), если бы я действительно был нравственно совершенен; я должен участвовать… ( в чем? не в картах , а напр. в разговорах и не осуждать ).- Приблизительно за час до обеда начал подвергаться обеден. нападенiем. В 8-ом часу разговаривал с мамой о неудачах папы: он как- то разстроился духом и нервами по поводу неудач ( председателем  в епархиальном училище сделали не его, а Кудрявцева, о нем же доносили архиерею как о непокорном;  архиерей им не доволен, обошел в представленiи к награде. Я старался сказать, что службу не нужно все-таки оставлять, что духовенство ценит его епарх.  деятельность. ) Говорили с папой сначала о дяде Ване, о Порфирьеве и др. Затем с Владимиром читали его проповедь; затем долго говорили о фактах его учебной жизни — об его собеседованiи в семенарской церкви. Пессимизм папы неприятно на меня действовал, остается надежда на Бога, хранящего от паденiя и дающего мир. Сам я вообще если не был уныл, то не был и весел. Лег спать около 12 1/2 часа.                                                                                                                                                              27 декабря. Понедельник 40й день о. Григорiя. Служили получасовую утреню, за ней я был в суете, которую старался прогнать. Суета замечалась в том, что я не знал каким образом  лучше устроить поминовенiе. Устроилось по обычаю все само собою в обличенiе моей суеты:  я отдал записочку без денег с именами арх. Григорiя и прот. Василiя Якову Алексеевичу. И о. Архим .Григорiя и прот.  Василiя поминали всю обедню и панихиду — даже на первом месте нередко, так что во мне являлась улыбка ( едва ли она означает просто благодарность и радость за такое исполненiе моей просьбы, тут не отражалось со всею силою, вероятно, низкое чувство — меня де уважают,- хотя может быть  и не знали, что записку подавал я).  Денег Павел Васильевич, конечно, не принял и я роздал только часть нищим.- По приходе в 10 1/2 ч начались обеды не обильные , но заботливые. Потом погуляли с Владимиром и с ним же почему-то снега Сибири и одиночество окрасили довольно уныло картину будущей жизни…но есть Бог » яко с нами Бог» и нет места унынiю. Унылость наводилась ненормальною веселостью или скорее пессимизмом папы с веселыми словами, — который сопровождался выпиванiем… не может моя душа благодушно нести веселость внешнюю, а не от довольства внутреннего исходящую. Вечером в часов 6 пришел Розов , с ним сказал несколько слов , потом он сел за карты. Пенiе , карты… ненормальная веселость,  вино в 8ом часу и т.д. — не может меня сделать участником веселья семейного, хотя нет пока унылости. Почитав, посмотрел святочный дневник за прошлый год. В 8 час взял «Идиота», но пенiе  , игра в карты, вино… увы…все это забвенiе о смысле жизни, производило тягостное впечатленiе! Читать плохо было,- да и мешали… Поэтому читал немного. в 12ч лег спать                                                                                                                          

28 декабря . Вторник  Проснулся в 8 часу, медленно собрался и пришел еще к концу часов. Дома обстоятельства очень неблагоприятны — выпиванье продолжается, и теперь есть опасность , что в таком состоянiи могут быть проведены именины,- кроме того, много предвидятся неоконченных дел и отчетов. Грустно смотреть,- но ведь и мы разве безвинны, а еще более имеем теперь право безучастно относиться к этому печальному состоянiю? После обедни посмотрел «Идиота» — читать как-то плохо среди печального зрелища:  неужели судьба идеализма такова, чтобы ослабенiе тела  вело за собой и упадок духа с его материализацiею? Что после этого крест и Сибирь? На минуты подходил и к постеле.. .Владимира и  Павла присутствiе вообще , кажется, не очень уместно , приходы чужих лиц также стеснительны. Но не нравственной праздности следовало бы теперь искать а укрепленiя нравственных сил , не унылости, а бодрой деятельности духа Неужели будущая Сибирь и крест вообще  есть что-нибудь располагающее к праздности и покою ? Итак, следовало бы быть деятельным. В 12 1/2 лег и заснув не окончив должного.                                                                                                

29 декабря Среда Пришел к часам . После обедни и закуски читал. Затем присутствовал около папы. После обеда пришлось (как и вчера )  домовничать одному. Лег спать около 12 — не окончив опять должного. Его должно исполнять не на постеле, зажав уши чтобы не слышать окружающего шума, и не около теплой печки ( кстати: что-то чаще я стал стоять около нее ), а в прохладной ( но ведь не холодной ) и тихой зале; да не будет праздности. — Захворал что-то Борис; вот этого ученика моего мне следует сделать своим учителем ангельского житiя ( не иноческого ), чистого истинно-христианского,- нужно умалиться образу его, ибо не все дети одинаковы.- Еще позабыл, нынче я разговаривал  с Николаем несколько минут; я увидев, что он берет папироску и курит: и это послужило для меня поводом сказать, что куренье часто показывает на болезненное состоянiе;  он ссылался на привычку и на наслажденiе, как  на причину и цель куренiя; я сказал, что привычка сама образовалась  от скуки и трудности без развлеченiй продолжать трудное занятие; наслажденiе тоже указывает на недостаточные силы внутренней ; различiе между куреньем и чаепитием то, что второе теснее примыкает к необходимомым потребностям природы. Николай мне кажется почему-то излишне самолюбимыми могущим более других вовлечься в суету и подпасть влиянию окружающих примеров.                                                                                                    

30 декабря. Четверг Как вчера , спал с ранних пор. Несколько раз просыпался как и вчера м.б. во исполнение слов о И.Кронштадского  ( уснешь спокойно, если перед сном помолишься  ). За обедней опять — все тоже; нет б.ч. одушевления, нет однако и холодного безразличiя; есть разсеянность по временном и моменты воспоминания об обедах. В разговорах с Александром впал в пренiя, п.ч. разговаривал не по апостольской заповеди, заботясь не о том, чтобы слово было с благодатiю, но и п.ч. наступило расслабленiе в занятиях или в бодрственности. Брат на меня под конец очень рассердился : обвинил меня в догматизме, с тобой, говорил он, хотят говорить самым серьезным образом, а ты  догматически и презрительно отвечаешь, все-де ровно к тому же придем, сколько ни рассуждай — пора спать. Нужно находиться в крайней степени самоослепленiя, чтобы считать обвиненiя других неосновательными. Это де кажется так про меня, а у меня де настроенiе с этим не имеет ничего общего. Нужно было с искренним сознанием вины попросить у брата прощенiя, а не только думать, что-де мы стараемся об исполненiи  этой заповеди и , приступая с целью просить прощенiя, произносить слова для своего самооправданiя в глазах брата: ибо я, ведь, не решился произнести слово » виновен» , м.б. де и не виновен на самом деле; я заглушал совесть под предлогом будто не мне судить, а Богу.                                                                   

31 декабря Пятница Отданiе Великого праздника Р.Х. Проснувшись в 8 ч, полежав неск. минут пошел в церковь.  По приходе из нея в начале 10 по обычаю пил чай и закусывл столько, чтобы хватило до обеда.  Затем взял «Идиота» и читал до обеда В 2 2/3 ч. Конечно рано начавши обедать в мыслях: не нужно бы это писать об этом столь обычном явленiи, но если не говорить , ведь получится неправильное представленiе о моей жизни. Встретив Новый год, начал готовиться ко сну, лег около 12 1/2ч                                                                                                                                       

           1894 год. Благослови венец  лета благости Твоея, Господи!

1 января . Суббота   Новый год . Обрезанiе Господне  и Св.В.В.  Столько ныне праздничных и многознаменательных воспоминаний! Проснулся около 7 ч, но оставался в постеле до 8 1/2 притом сначала полусознательно, т.е. разсееваясь в мечтаниях. К обедни ходил не в Троицкую церковь п.ч. так как оказалось служили в 8 ч.- а в Острожную. Там служил и папа. К несчастью уже и в церкви испытывал обеденные нападенiя, но ел, впрочем , м.б. меньше обычного,ч.б. не отяготиться . За всенощной  пенiе восьмого гласа и др.песнопений по временам возбуждало не одни нервы, но и душу.

2 января Воскресенье  Обедня была как-то единственным напоминанiем о том, что нынче воскресенье, и вообще почему-то день казался будничным. После обеда вышел погулять на 25 минут, мечтая о предпринимаемом письме к С.И. и о предстоящих занятиях. Спать лег в 1ом часу после необыкновенного тяготенiя ко сну. 

3 января Понедельник.  Спалось не очень-то хорошо. Встал в 7 час. По приходе из церкви  в 9 час взял «Плоды просвещенiя» . В начале 11ч. стал писать письмо к С.И., кончил около 2х часов.  После обеда балдел с окружающими. Причиной балденья было то, что нужно было выйти из теплой комнаты… и я все набирался храбрости  балдел, а время шло: а ведь все чрево : взявши чрево, чревом  и погибнут…

4 января Вторник Спал  плохо, встал в 7 час. , но пришел уже к Апостолу, п.ч. думали служить и позднюю. До обеда  толковал с Ниной и Лидiей. Спать лег около 12 1/2 ч. после непреодолимой склонности ко сну.

5 января Среда. Сочельник.  Провел  сей день неподобающим образом. Встал после мечтанья соединенного, впрочем с вычитыванием должного до 8 3/4 ч. За часами и за обедней одушевленiя вообще не чувствовалось, скорее неподвижность души, притом же нередко наполняло сознанiе мысли обеденные, хотя не встречали сочувствiя. За всенощной как-то был не совсем крепок; отсюда , вероятно, зависило обилiе обеденных моментов, хотя не приводивших к рабству еде, а довольно объективного одушевленiя также почти не было, хотя холод не был низок. Дома разговаривал с Алекс. Брат за мои улыбки обвинил меня в самодовольствiи и наивности — он , кажется, был прав в значит. степени. Вообще язык исполнен  неудержимого зла. Записал за 2 дня. Спать лег 12 3/5.

6 января Четверг. Крещенiе Господне  Странное  впечатленiе  производит на меня этот великий праздник. Если воспоминанiе о Р.Х. обыкновенно еще с ноября бывает соединено  с радостью, но этого нельзя  никак сказать о празднике Крещенiя Господня. Самые песнопенiя великого этого праздника обыкновенно не возвышают моей низменной души. Нынче день идет вовсе несвойственно величiю  праздника. По приходе от нея напала праздность. Решился ложиться спать: действительно иногда очень близко подходишь к скоту несмысленному! Но Господь может очистить и скверного. Господи! прости меня и смири! Игра в карты вообще продолжается.

7 января Пятница. Униженiе от тела продолжается. Проснулся д.б. часов в 8, но встал уже около 8 4/5 ч.

8 января Суббота  В полубессознательном  состоянiи услышал бой часов; с ленью поднялся к обедне.

( на каникулах был дома )

9 января Воскресенье. Проснулся раньше 8 часов, но встал около 8 ¾ чача после исполнения должного, недолжным образом на постеле. По приходе из церкви, закусив. Пошел к о. Ректору. Просидев у него минут 20, кажется, более чем требовали правила визита и может быть стеснил о. Ректора. По приходе домой в 2 ч приходили и мысли о предстоящем отъезде, о том, что слов не находит и что м. б. это указывает на недостаток сердца, на его привычку, закрывающую смысл происходящего и недающую истинную оценку сделать тому, что дано мне, всем тем, ккому я приехал, всему дому. Меня Ал-др, Владимир, Василий удерживали до завтра, п.ч. завтра едет Боголюбов. Я мог в оправдание свое “непремено нынче” сказть: что “закон таков”, но отъезд отложился: на меня сделали нападение братья и я, быв в теченiе некоторого времени предметом упрашиваний, наконец, обратился к папе за решением вопроса. Он сказал, что если ничего не сделают, так ехать можно завтра. Я так и сделал в мысли, что день один не может повредить существенно будущему, что моим оставлением должно выразиться чувство любви к домусвоему…

10 января Понедельник. День отъезда. Проснулся еще в начале 7 го. Пришел в церковь к поминовенiю усопших, однако к поздней обедне не пошел. В 6 ¼ часа вечера простился и постарался хотя на словах особенно поблагодарить за все: я сознавал, как все заботятся обо мне, и видев, что слова не идут у меня с языка ничего не говорится и мало чувствуется: хотя сознаётся , но мало благожелается и то молчаливо. Брат Ал-др поехал меня провожать на вокзал. Сначала мы говорили о внешнем, потом ничего не говорили – думалось же более о домашних. На вокзале сказали еще несколько слов друг другу, постоял на площадке, смотря на брата. Была теплая светлая ночь. Ехали со мной Н.М. с братом Василием. О Господе вспоминал не часто, притом как-то невнутренне, а так переходил с предмета на другой.

11 января Вторник. В пустоватом настроенiи ехал в Москву. Пустоватость и рассматриванiе с мыслями о том, что, ведь, в Москве не мало суеты , продолжалось и на извощике. По приезде тотчас начал хлопотать о билете и помещенiи в вагон. Затем начал мечтать и думать о предстоящем. Мысли молитвенныя или серьезныя встречались с чувством физической усталости или нравственной вялости. Приехав, сначала один  в пустоте комнаты (никого не было), ходил и собирался. В 4 ч пошел в Троицкий собор, где спал и притом среди обеден. мыслей; одушевленiе и молитвы были разве минутами в слабой степени, — даже стихир не мог выслушивать. Попался на глаза о. Ректору. С.И. только видел и поздоровался. Нынче приехал и инспектор Сергiй и по этому поводу о. Антоний говорил, что только надежды на поступленiе этой светлой личности утешала его в одиночестве и в мысле о смерти о. Григорiя и удерживал себя в Академiи (иначе он вероятно ушел бы).

12 января Среда. Проснулся около 7 ч. и вскоре услышал с радостью звон. В 10 ½ ч. толковал с С.И.  о том, как проводили время на празднике; он сказал, что скучно, сказал, что почитывал; говорили о предстоящей ректорской статьи…; а более всего очень долго толковали о том, христианин ли “Идиот” Достоевского. Я закончил тем, что по мечтательности похожу на Идиота, С.И. обличил меня, сказав, что у меня более самолюбия. Из всех, кажется, он один так обличает меня. Господи! Даждь мне научится сим, да смирюся, а не возмию и не возгоржуся.

13 января Четверг. Проснулся в 6м часу и ненадолго засыпал опять. Я ни с того, ни с сего начинал мечтать о своем слове, которое якобы суждено мне произнести, слове великом и не бесславном, есть де основанiя к таким мечтанiям, кроме свойственной некоторым юношам самонадеянности. Да не исходит из моей памяти вчерашний урок С.И. После обеда с самомнительным настроением (яко бы – де стараюсь владеть собою в еде….) и хлопот разных мелких, решил выйти погулять; стало немного похолоднее. Нынче в номер приходил новый инспектор iер. Сергiй. Расспросил фамилiи, из какой семинарiи, светло ли вечером заниматься, осмотрел мебель, — и все это трусливо и боязливо: по временам на его, повидимому, больном лице, являлась слабая улыбка.

Мне он показался вообще симпатичным.

14 января Пятница. За обедней несколько приходили обеденныя мысли. Между лекциями сказал несколько слов с С.И. о вчерашнем посещенiи инспектора. Нынче П.И. Казанский дал темы для со

—————————————.

15 января Суббота. Проснулся около 6 часов, затем лежал почти до 7ч читал дисертацiю Светлова, но читается она очень медленно, так что за двумя небывшими лекциями психологiи прочитывал 16 стр. После обеда записал и вышел гулять мечты о разговоре с С.И. и наблюдение за его входами   исходами почему-то занимает воображенье, но, да не будет унынiя и какой  нибудь страсти. Затем сходил в баню. За всенощной был рассеян (пред ней сказал слов десять с С.И. о внешнем) вообразил  несовсем здоровым – дышу несовсем легко и сердце билось быстро.

16 января Воскресенье. За обедней как что-то якобы вполне доброе, законное самодовольное, также не было сосредоточенiя: то мысли о С.И., то о будущем, о своих индивидуальных дарованиях и т.п. – все это отвлекало от Господа, между тем как все это всегда со мною, а Господьне всегда: нужно было бдеть и молится, внимая уроку С.И., который сказал, что “Идiоту” недоставало до христианства “молитвы”: он назвал даже Идиота нехристианином, против чего возмутилось мое внутренне существо (м.б. не один эгоизм, желающий отказаться по косности от молитвы, но и существо истинное). Нынче о. Ректор говорил проповедь: “Нынче поклоненiе веригам ап. Петра. Из орудiй страданiй, кроме Креста Христова, только это почитается, потому ли, что ап. Петр от Христа услышал, что в старости его поведут, куда он не хочет или п.ч. он в обоих писаниях говорил о важном значенiи для христианина страданий.

Действительно христианину нельзя их миновать, или например в осмеянiи другими или в скорби о других (что не привел их ко Христу). Русский      народ в своей исторiи служит примером, показывающим истину этой мысли – он исполнен подвигов смиренiя и терпенiя (во имя религiи) и поэтому есть самый великий народ. В высших классах, с их отъединяющим просвещенiем, уже нет этого. Но, ведь, страданiя именно служат для русского народа источником мира: отсюда истекает та открытость, в силу которой русский человек после двух, трех слов видит брата и находит общее; он смотрит прежде всего на образ Божий в каждом человеке. После обедни (служил инспектор Сергiй) выписывал из статьи. Иногда и чтенiе догматических сочинений может поднять дух так, что захватывается дыханiе и как бы не хватает малого тела: величiе дела Христова, его Креста, которое иногда мною переживалось неизъяснимо и должно бы побуждать к непрестанному благодаренiю и славословiю Бога в Троице славимого. После молитвы при выходе из церкви сказал С.И. : “идемте ненадолго наверх”. Он ответил: “некогда”, и я пошел в читальню где просматривал “Странник”. Затем наверху почитал и сказав попутно неск. слов с С.И. лег спать около 12 часов.

17 января Понедельник. Около 7 ч. встал, разбудил С.И., который уезжает в Москву. За обедней читал часы и прислуживал в алтаре. По приходе был за 2мя лекциями (Глаголева и Введенского). Сидел с удовольствием, истекавшим не только из того, что они излагают взгляды, мне нравящиеся, но и п.ч. испытывал какое-то чувство довольства собой и любовался на себя. Так с самым высоким соединяется низменное!

18 января Вторник. За чтением  испытавал необыкновенный подъем духа и чувство величия дел Божиих и сознанiе необыкновенной широты религиозной истины, которую кладет в основу своего миросозерцанiя русский народ вместе с здравым смыслом;  и чувство страха при мысли о невозможности вместить все это в бренном сосуде малого тела и, наконец, чувство мира в мысли о любви Христовой. Волненiе мое было прервано сообщением того, что будет молебен о здравiи Государя в 12 ½ часа. Затем с А.П. Строевым ходил на вокзал встречать брата В. В номере занимаются частью картами, частью сочинением. Очень шумно, я ушел в читальню.

19 января Среда. Встал около 7 час. По поводу статьи Толстого о свободе воли в противоречiи был не вполне сдержан и однажды в тоне мелькнула слегка нотка возвышенного голоса. После ужина сказал несколько слов с приехавшим С.И. Затем перекидываясь с своим, долго записывал . Лег вскоре спать и заснул непрямо, п.ч. дал себя победить наклонности плоти к земле, к постеле вместо того, чтобы исполнять должное.

20 января четверг, Встал окон. Около 7 час. За чаем сказал неск. слов с С.И. После ужина, за которым нашло некоторое поднятiе головы и самомненiе, что-де съел меньше – так низменно!возноситься тем, что показывает на низменность существа – ибо для других еда – ничто. Лег около 12 часов.

21 января Пятница. Был в 1ой аудиторiи, где обсуждали вопрос о сапожных деньгах, решали возмущаться против постановленiя совета Академiи – выдавать не деньги сапожные, а сапоги; вопрос жгучий, но не для меня, — я стоял как пень. За ужином приходиться сидеть теперь против С.И. и Ширяева и я чувствую себя неловко и чем-то превозношусь, чем-то вроде своего аскетизма. И не знаю доколе не смирится эта глупость наивного самомненiя!

22 января Суббота. За всенощной были и минуты одушевленiя, но не более какого-то неопределенного и невполне сознательного религиозного чувства. Иногда находили обеденные моменты. Я пошел спать в 12 ч. С.И. просил разбудить его в 7 ч. – к нему приехал кажется, товарищ,  повидимому начитанный в богословских книгах.

23 января Воскресенье. Хотя не спалось еще с 6 часов, но я лежал по временам забываясь до 8ч 10 м. Сборы отняли время и на чтение (кроме минут 5) не осталось. Затем, несмортя на то, что шел снег, хотя холоду не было, пошли с С.И. в Гефсиманский скит. Служба не понравилась по своей торопливости и неразборчивости. Видел и старца Варнаву. С С.И. разговаривали о Толстом, об И.М. Трегубове, об еде, о физических занятиях для здоровья, о богослужении Академ. и Троицкого собора, о непрестанной молитве (я спросил как ее понимать), о Богоматери (С.И. сказал, что главная характерная черта в представленiи православного христианства о Б. Матери – это ея материнскiя свойства, он и задал этот вопрос), о Феофане Тамбовском, о Филарете Московском, у которого по С.И. есть чувство, но неодобрительно его сочувственное отношение к государству: мы говорили о значенiи государства и отношенiи его к церкви (по С.И. не м.б. союза между ними, п.ч. государство есть установленiе дiавольска п.ч. основа его в насилiи; я старался сказать, что государство, как и в Св. Писании говориться, имеет положительную нравственную цель (а неодно обеспеченiе эгоизма) и воспитательное значенiе. С этими рассужденiями вошли в номер около 11 ч. В номере играют на 2 стола в карты. Позабыл о том, чем не следовало позабывать – о том как чувствовал себя в церкви в Гефсиманiи: был несколько недоволен (хотя без злобы) на то, что ничего нельзя разобрать ни в каноне, ни в акафисте на вечерiи; поэтому мечтал в духе самомненiя, меня уязвила гордость, так что я начал было сравнивать себя  с С.И., наведенный на это некоторыми ассоциациями и совершающимися обстоятельствами. Конечно, я старался отгнать сiи нелепейшiе мысли, но ведь они не вошли бы, если бы на них воля моя не давала никакого согласiя.

24 января Понедельник. Встал в 7 часов. Дочитал сегодня “Для чего люди одурманиваются”. За первой лекцией С.И. Глаголев читал об объективном характере идей истины, добра и красоты. (объективное их существованiе предполагает Бытие Божие теперь и перейдем к доказательству бытия Божiя). Этого прошлый год не было читано. Лекцiя нынешняя произвела на меня впечатленiе необычайно – сильное: живая речь, подобная стихотворной (подобна речи пророка Исаiи) живая и сильная, исполненная высочайшей религиозной поэзiи – эта речь возносила на небо:  так что чувствовалось, что и мое низменное существо еще способно восторгаться и не жить одними хлебами: хотелось плакать и готовы были литься слезы не то радости о высоте истины Божией, радости о великом воодушевленiи читающего, не то от сознанiя своего великаго расстоянiя возвышенной жизни в Боге! Но все это невозможно изречь бедным языком человеческим!. С.С. начал свою лекцiю так: На одном экзамене в высшей школе присутствовал, теперь уже давно почивший Святитель. Студент защищал истину библ. Повествованiя об Ионе, тоем что рыба, проглотившая Иону, была не кит, который не мог проглотить человека. Святитель сказал, что человек даже мог “проглотить” кита. Это – вера, могущая двигать горы. Есть другой тип людей: один из них сказал: если бы чудо было удостоверено 10000 людей, то и тогда я не поверил бы. Между этими 2 классами людей крайних степеней веры и неверия есть многочисленный класс большинства, в которых вера борется с сомнениями (помоги моему неверию!) разума. К таким принадлежал из 18 века Фонвизин, который защищал истины веры, и сомневался и которому обер-прокурор сказал: не стоит заниматься подобными пустяками. Это люди у которых разлад между сердцем и разумом. Разум в деле веры имеет мало значенiя, меньше чем сердце и воля: обращение неверующих совершается собственно великими переворотами жизни, а не логическими доводами (С.С. сослался на то, что ему известны подобные люди по личному опыту). Доказательства имеют значенiе для колеблющихся верою: для верующих их ненужно доказать, что они идут непр. по улице; неверующих можно сравнить с односторонне-сумашедшими.

Доказательства бытия Божия: доказать безусловно бытия Божия нельзя, п.ч. не было бы места свободной вере. Верующему доказательства не нужны (п.ч. он чувствует всегда и везде Бога), а неверующий подобен слепому, у которого доказательства как бы должно снять «катаракту с глаз”. Когда кончилась лекция, я тотчас же пошел в номер, там играли в карты. Сегодня о. Ректор сообщил, что Н. Федоровский близок к смерти и готовится к ней спокойно, желая быть погребен в Академiи. Почитав из “Русского Вестника”. Лег около 12 часов.

25 января Вторник. Встал около 6 2/3 часа обедню служил сам о. Ректор, торжественный молебен закончил к 8 2/3 часа. После писал. В сущности время идет в суете, п.ч. читается много, из многих книг, но что запоминается? Кроме того ведь, постоянно читать значит забыть о самовоспитанiи: ведь, пожалуй, до того дочитаешься, что без книги всегда будет “скучно”, что будет в Чухломе? Нет книги, сейчас начнешь искать разговора с С.И. или с кем нибудь или мечтать о других делах книжных. Скука или унынiе, соединное с неуменьем ничего сделать и разстройство здоровья – разве к этому должно вести чтение книг?

26 января Среда Была панихида по iеросхим Анатолiи. По приходе взял “вопросы философии и психологiи”. Как-то очень устала голова, но мало обращался к Богу, а б.ч. рассеявался или размышлял о душевных настроениях. Записал и решил выйти погулять.

27 января четверг. В 10 часов пошел к обедне, ради которой пропустил 1 лекцiю греческого языка. В 7 часов пошел ко всенощной, за которой не было расположения к молитве; и если мысль была сосредоточена на том, что читалось и пелось (иногда на звуках и их последовательности, а не на смысле), то чувство не двигалось: душа спала и, что еще хуже ужинные мечтанiя. Неприятные по низости, почти не прекращались. Когда пришел в 10 ¼ из читальни все еще продолжали играть в карты.

28 января Пятница. Обедня шла долго, с молебном до 9 ч. – вообще вот уже 3 дня у нас празднуют и очень торжественно: всенощная с полiелеем, обедня соборне во главе с Ректором или инспектором. В 6 ¾ занимался сшиванiем тетрадей и частью переводом по-немецки: Судницын пригласил меня на помощь вместе с Н.М. Боголюбовым и я (о безумiя!) превознесся внутри себя тем, что-де в духе языка лучше проникаю…. Так отступил от Бога.

29 января Суббота. Встал в 7 часов В 4 ч. ходил к П. И . Казанскому он спросил каких мне книг нужно, почему не пришел брат, почему он не подал  2го сочиненiя; сказали слова 2 о книгах. Он сказал о книгах, что данных книг достаточно. Что я очень молод. Принял вообще просто и естественно, но манера обращенiя и разговора его мне показалась странной. За всенощной возбуждение нервное, (как и вообще весь день) нервы были подвижны, но подвижность выражалась не в угнетенiи, а в улыбке, кривившей лицо непроизвольно. Было и религиозное чувство, но, кажется, нечуждое самомнения или натянутости: под конец в мыслях были обеды, хотя непрепятствующие вниманiю – Сильную наклонность ко сну прогнал несколькими словами с С.И. и записыванием. Лег около 12 ½ ч.

30 января. Воскресенье. Встал в 8 ч. За обедней о. Ректор говорил проповедь ( век, когда установлено нынешнее празднованiе 3-х святителей, называется темным, п.ч. тогда рассуждали кто святее из этих трех и были необразованы. Но мы образованные не знаем творений этих святителей, обнаруживаем поразительное невежество в Св. Писанiи, которое они изъясняли. А если перенесемся в век самих святителей, когда везде, даже на торжищах спорим о богословских вопросах то как сравним себя с ними.  Говорим это не к тому, чтобы притти к унынiю и отчаянiю, а к тому, чтобы остатки добра, какие в нас еще могли быть возгреваемы воспоминанiем о величiи святителей. Вспомним Василiя, которого воины не имели схватить в храме, п.ч. видели одушевленiе молящихся. Вспомним, изгнанного Златоуста, приковывавшего на целые дни к  кафедре церковной своим словом. Вспомним Григорiя оставившего врагам столицу и созерцательно возвышен к Богу, презиравшего суету страстей жизни.”) После записи вышел погулять.  Около 3х часов пошел в тот корпус, в корридоре встретил С.И., начали ходитьс ним, разговаривали о книгах и чтенiи в читальне и нечто о содержанiи прочитанного. Разговор по временам прекращался и мы ходили молча. Вот где сказывается моя нравственная нечистота. Где полнота сердца и уста глаголющiя? Почему о душе разговоры не исходили из уст?… Затем пошел на панихиду по о. Григорiю.

31 января Понедельник. Пошел в 1ю аудиторию, где переводил. Уединенiе как-то не всегда ведет к миру – оно кажется даже тягостным, так что тянет уйти из 1ой ауд. В коридор светлый и теплый.

В 7 час началась всенощная, я пошел несколько ранее п.ч. просили прислуживать в алтаре. Но молитва была очень плоха, был разсеян и развлекался постоянными движениями в алтаре. После сказал несколько слов с С.И. о том, что говорил нынче о. Ректор: он говорил, что ему все невыносимо становится стоять и служить со студетами: когда он видит постоянные выходы из церкви, ему хочется разоблачиться и уйти из церкви; ему придется стоять позади и наблюдать ко всему с прискорбiю.

1 февраля Вторник. Была обедня заупокойная. За панихидой мысли нередко разсеявались: вчерашняя речь о. Ректора  наводила на разныя мечтанiя о том, как трудно сохранить идеальность при давящих обстоятельствах жизни.  После о. Ректор сказал речь о митрополите Леонтiи: он поистинне любил Академiю и богословск. просвещение не удовлетворяясь никогда одним форменным обязанностям. Конечно, и он, как человек, иногда ослабевал;   но иной суд слабости человече и сознательному злому нестроенiю: Бог будет судить по лучшим стремлениям, по желаниям душевным.  Леонтий сам называл себя юношей-старцем. Здесь нам пример и побужденiе еще с юных лет не сделаться стариком – т.е. не заботиться о достиженiи только своих узких интересов.  Нужно нам привыкать к тому, что наша деятельность, (как митр. Леонтiя) остается неоцененной. В этой речи как мне показалось, послушались звуки примиренiя и успокоенiя, хотя отчасти. У нас в номере речь хвалили, указывая глав. обр. на то, что о. Ректор почитал митр. Леонтiя и не выставил его совершенно святым как это обыкновенно делают надгробных речах. За всенощной к стыду  и несчастью был несвободен от обеденых мыслей, да и высокого воодушевления не было.

2 февраля Среда. Сретенiе Господне. Первая половина обедни проведена была несколько уныло, вторая…. Увы! … прошла не без обеденных нападений. Да! Этот мой враг, с которым постояно вхожу в сношенiя, проник даже в совершенно недоступные ему доселе области: в слушанiе проповеди. Нынче о. Ректор говорил: Симеон увидел на деле более, чем предсказывали пророки, он мог ожидать покоренiя, уничтоженiя языков, но вот он видит примеренiе.  Действительно Иисус Христос не отверг самарянку, хотя иудеи чуждались самарян, но сказал ей о поклоненiи Богу в духе и  истине, Посланный к овцам погибшим дома Израилева, не отверг хананянку. Также нужно сказать относительно  апостолов и христ. великих проповедников. О если бы и нам заботиться не о посрамленiи врага, а о примеренiи его с собою и его спасенiи! Тогда бы мы достигли мира со всеми. Одни порядки, которыми думают ввести справедливость, ведут только к большому обособленiю своекорыстью, а не к миру: без Богомладенца, возлежащего ныне на  руках, мир не возможен. Но со стремлением ко Христу; и душа изнемогающая в борьбе со грехом и страстями, может найти мир”. Лег спать около 12ч

3 февраля Четверг. По приходе в номер увидел, что С.И. уходит в гостинницу – спросил его, куда идет. Взял “Ньютона”, которого держал и между лекциями и среди обеденных моментов, рассеянных почти по всему времени чтенiя. Да! Бывают как-бы периоды, когда обеден. Мысли не хотят удаляться надолго из сознанiя:  перiоды низменной подобной животной жизни; да низменное сотоянiе духа обнаруживается и в унылости, которая требует развлечений, участия в разговорах не ради одного созиданiя души и почерпанiя сил, а ради забавы и развлеченiя.  Но и в таких периодах можно бы не падать, а усовершать и возделывать свой дух, ожидая более возвышенных настроений. Ибо и обеденное настроенiе и унылость может побуждать к очищенiю духа. Если мы будем с ними бороться, вспоминая о Боге. В 3 часа решил выйти погулять. Гулял с братом и Строевым. Потом встретил С.И., который шел на вокзал, чтобы ехать в Пушкино.

4 февраля Пятница. Переводил из книги, конечно, не без обеденных мыслей, то они нападали, то с радостью я мог видеть, что и я не вполне одержим ими, ибо мысль, занятая высшим, может их забывать, относиться к ним объективно, но нужно бороться. Со вчерашнего дня, повидимому, и в нашем номере стали смотреть на карты, как на занятие неглавное, считая необходимым приниматься за сочинение.

5 февраля Суббота. За обедней был стеснен нападением обедов, по крайней мере, в первой половине обедни. Увы! эти обеды; но есть и не обеды. За всенощной нынче пели “Покаяния”.. но я к несчастью и жалости не свободен был от помятования об обеденном вопросе: кроме того, напало несколько неловкое ощущение усталости и развинченности в голове. поэтому воодушевленiе, если было по временам, то отличалось характером нерадостным, а грустным. После всенощной зашел в Троицкий собор: там  пришлось бороться с приступами сна и усталости; воодушевленiя и вниманiя было еще меньше, хотя пенiе увлекало. После этого пришел в номер и там застал игру в карты на деньги, чего еще не было. Лег в 1 час.

6 февраля Воскресенье. Во время обеда все тоже… приходиться видеть, как я допускаю постепенно врага проникнуть туда, где еще он никогда не был п.ч. я считал это неестественным: он уже дошел до времени, когда я слушал проповедь о. Ректора, теперь он приближается к времени, когда Святая приносится и Страшная Жертва. Неужели мои силы все более и более слабеют, неужели я все более порабощаюсь пище и питiю? Ибо я теперь и чая начинаю, кажется, ждать, хотя пить, часто не хочется. Но не нужно ослабевать, надеясь на долготерпенiе Господа и Его помощь. После обедни потолковал или вернее послушал разговоры брата с Строевым о монашестве, об удаленiи или избежанiи мiра. Потом встретил С.И., но он пошел читать письма и в читальню, и я после его напрасно искал, п.ч. он кажется лег спать. Нынче пришлось вместо ужина съесть в 9ч. кусок черного хлеба – нельзя-де не есть, п.ч. голова болит. Лишенiе ужина (он был в 6ч. по случаю концерта) повергло в некоторое смущенiе малодушную мою низменность, так что я попытался было сходить в лавку…но купить ничего не удалось. Наконец около 10 ч. после переходов (между прочим, для разысканiя С.И.- причем я увидел Д.И. Силина на пути, одиноко сидевшего и одумался от суеты исканий). Брат не ходил на концерт по особенным соображениям. Он меня между прочим удивил, сказав, что не может представить, как на целую жизнь лишиться театра.

7 февраля Понедельник. За обедней нынче обеденныя точки были нечасты и невелики. Благодарение Богу, дающему силу и возможность избавляться от рабства! Время до обеда прошло малосмысленно – в просматривание статей Беляева об антихристе, сопровождавшееся б.ч. борьбою с приступами и нападенiями обеден. мыслей но где то легкое состояние, которое, как говорят, достигается постом и воздержанием от пищи? Ибо от чтенiя хотя бы при свежести головы – оставалось мало: внимание отвлекалось борьбой и собиранием силы, и по книге больше скользили глаза при слабом умственном усилiи для усвоенiя читаемого. Можно победить головную боль, которая кажется субъективна и происходит от того, что не ревностно ведется борьба но, вероятно нужно, чтобы после этого ум стал яснее и способнее для чтенiя и молитвы: ведь, вероятно, боязнь ослабленiя производит ослабленiе. Записал и решил выйти погулять. Нынче встали в номере очень поздно и приялись играть в карты. Еще: кроме карт, явилось еще средство проводить время с самозабвением, именно музыка: гитара с ея чарующими звуками и скрипка —  все это возносит душу над землею и над будничною ея обстановкою; но если она является, как средство для того, чтобы не давать заменить себе свою будничность, то она уже является не очень высоко эстетическим занятием. Ведь, звуки гитарыэто своего рода гипноз, как говорит Толстой. В самом деле: здесь не своею волею уносится от себя в романтические сферы, погружается в полусознательные ощущенiя, ибо , ведь, ощущенiя музыки совершенно неопределенныя, не указыващiя в чем же высокое, в область которого уносит музыка: усвояется чужое настроение, но  не делается своим, п.ч. неопределенно. Гитара… что за чудо!…что за впечатление от ея звуков!… это звуки сирен… Но не то нужно… Ведь, так можно забведь об истинном смысле жизни – именно своей личной жизни… Так иногда чарует пение, даже духовное пение не всегда ведет к возбуждению чувства религиозного, возбуждая лишь неопределенное эстетическое… Как же после этого уместно в церкви присутствие органов? Оно может повести к развитию сентиментализма, но не живого чувства любви к Богу Прославляемому: мне сладко… а люлю ли я Бога, это уже другой вопрос. Музыкой занимаются многие в номере нынешний деь я нахожусь не очень в себе. Уже выше я сказал о припадке злобности (или такого состоянiя, при котором мелочь даже кажется неприятностью и обидою, оскорблением); еще находили припадки унылости тоже по малейшим поводам. – Записал и вышел погулять на 25. Часть времени после того употребил на перевод из сочинений Аристотеля. Эх! Трудно таки переводить: просидев на 4ми небольшими главами и притом не понял смысла переведенного; оставив назавтра. Затем пошел наверх к С.И., но так как он начал читать принесенный мною “Богословский Вести”,  то я ушел и чувство мое опять всколебалось: вот-де о душе со мною никто не говорит и мне-де приходиться держать свою душу в заперти, запирая все чувства, не раскрывая никому своих недостатков… Но это все не то! Это человеческое, ибо нужно искать мира у Бога во Христе Иисусе.

8 февраля Вторник. Проснулся после последняго звука колокола – первые звуки не разбудили – заспался п.ч. ,повидимому, теперь период слабости духа и тела. Впрочем, нынче не были настойчивы т являлись сравнительно нечасто. Но за то были другие мысли, изобличавшiя мой эгоизм и слабодушия мечтал о трудности отрешаться от разговоров, особенно с С.И. ( между тем как был ли я способен в подобном настроенiи к разговору и не прошел ли однажды С.И. мимо меня, чем давался повод к разговору? Но ведь, был ли я к этому способен?Способен ли я был говорить, как требует любовь во Христе, а не самолюбие или саможаленiе… Вместо того, чтобы называть крестом (Христовым!?) это отрешение от разговоров, не нужно ли обвинять себя в узком эгоизме, неспособном любить, п.ч. любовь заставляла бы говорить уста. Благодарю Тя, Боже, яко не оставляешь мя! Дажь ми, да не умножат греха сiи самосотворенныя печали, но да исправят они, а не вознесут самолюбие и самомненiе! Нынче был на лекции о. Ректора. Он говорил, что пастырская проповедь должна быть не выражением любви к определенным личностям, а должна сопровождаться внутренним страданием за немощии грехи своей паствы, с  представлением в чем они состоят. Если пастырь еще сам не усовершился до этого, то он всетаки может изображать недостатки паствы, избегая лишь при сем лицемерия. Но еще более он не должен обличать пороков паствы по побуждениям себялюбия: некоторые пастыри напр. воодушевляются лишь тогда, когда приходится говорить об общественном положенiи духовенства. Если пастырь начинает действовать по побуждениям любви к пастве, то это сейчас выдвинет его и заслужить ему любовь и успех паствы. Тогда он, опираясь на симпатiи многих из паствы, может выступить и не прямые, даже резкiя обличенiiя будут видеть, что обличение вытекает из настроенiя пастыря )хотя бы он обличал напр. в небрежном изображенiи крестного знамения). Правда, тогда явятся враги и разрушители его дела – но начинается, видимо, рост Царствiя Божiя. После обеда в некотором нелюбовном настроенiи пред С.И. (напр. превозносящимся, самомнящим о своих крестах… плохим, отчасти и как-то еще без резких различiй этих настроений, но ведь это не оправдывает…) вышел гулять с братом но он, очевидно, не хотел гулять со мною и чтобы не было скучно позвал Никифорова. В номере, в чайной и в спальне (по причине шума) читал до 7 ч. Светлова. Устав головой, пошел вниз и записывал. Чтение шло неособенно, п.ч. настроение было несколько взволнованное: то обстоятельства, что я какой-то отчужденец (что я виновен в отчужденiи- сам на это мало обращаю вниманiя, чем на то, что другие не сочувствуют моему внутреннему стремленiю – кажущемуся аскетическим и безжизненно-мертвым), что разговоры с С.И. направлены на то, на что мне хотелось бы и т.п. лишали меня спокойствiя. Мне казалось, что дело естества человеческого – искать открыть кому-нибудь душу. Но о. Ректор, да и все другие разве ищут этого? Не есть ли это отягощенiе против других, тем что им не нужно и избежать креста? Но что я выдумываю какiя-то воленiя – пора идти читать. Около 10 ч. пошел на вокзал с С.И., но пришлось не с одним им идти, а еще с С.И. Москалевичем и Н.И. Ивановским. Разговаривали то о значенiи креста, то о поездах в Москву, (Пушкино, Хотьково…). Я говорил мало п.ч. не умел… мало всетаки было общ

9 февраля Среда. Ныне о. Сергий читал свою вступительную лекцию. Читал и говорил он об отношенiи догматического и нравст. Учением, которое и по существу дела и по свидетельству исторiи д.б. неразрывно тесно: догматика без практических выводов не имеет ценности…

10 февраля Четверг. После обеда читал “Путь ко спасенiю”. Феофан произвел несколько тяжелое впечатленiе, строгим анализом тончайших душевных явлений с постоянным самоозлоблением и прекращением всякого покоя, “великой радости” как он выражается, как-бы он не знал слов от Павла: “всегда радуйтеся”. Впрочем, он говорит даже, что можно идти в храм, читать слово Божие или даже “беседовать” с другими, чтобы обратиться к Богу. От этого впечатленiе было если и тяжеловатое и скорбное, но м.б. не дiавольское, п.ч. он везде говорит истину, из самых идеальных христианских настроенiй, и только, как-будто позабыл о: “всегда радуйтеся”… Крест, и без него ничто но и крест и страданiя – только приготовленiе  к восприятию благодати: победа над страстями только подготовляется нашими усилиями, а победа дается от Бога. О сколь неизреченная высота! Здесь смиренiе христианское!… После ужина в саду гулял с С.И. минут 25 сначала разговаривал о Феофане, которого он тоже  читал, менялись мыслями. Он читал еще  Iую часть и увлекался более чем Светловым. Затем я услышал от него то, что сначала мне резало душу: он сказал, что о наших душах нам разговаривать ненужно; можно заинтересоваться и разговарами о внешних предметах. Пришедши после этого в спальню, я нескоро мог успокоиться и читалось плохо. Не говорить о душе, значит, все равно, что неговорить ибо о внешнем я не могу говорить; а ему только мешать будут своими разговорами о внешнем; он не нуждается в этих разговорах. Но он прежде обещался идти по одному пути и интересоваться моим… Но Иисус Христос… но все люди разве сообщают душу?.. Но разве я ищу разговоров о внешнем с другими; не ступень ли только это внешнее?.. Но искать таких разговоров о душе значит не любить любовiю “не ищущего своего”?… Но я человек, не чужд человеческих естественных стремлений открыть кому-нибудь душу; неужели процесс моего душеобразованiя д.б. только во мне заперт, так что другим до него не было дела?… Вот какие мысли возникли… Но, ведь, нынче не приговор произнесен, ибо С.И. будет мне говорить еще о себе. Мне же дан урок “не искать своего”, но преуспевать в любви к ближним во Христе, Ему же слава во веки веков. Благодаренiе Ему за все! Ибо , если и придется увидить неосуществленными надежд на общенiе душ, а не внешних слов; то буди Его Святая воля!… Еще С.И. высказал мне поразившее  меня: он прежде писал дневник это очень полезно и хорошо, но ему теперь некогда постоянно заниматься. Ему удивился этому п.ч. мне пришло на мысль видимое: он ходит гулять иногда, занимается разговорами и т.д. по временам, (со мной, значит, разговоры как бы ни что иное пустословие, отнимающее время, мечтательство, но он сказал сам говорил: “мне с Вами самому иногда хочется говорить”), но не то, что он постоянно занят и разговаривает лишь во время отдыха. Окончив “Светлова” читать к 11 ¼ часам и потратив – после слов о терянiи времени на дневник – на тоже терянiе (ибо предпочитаю уделить от сна иногда, м.б. порабощаясь своего самолюбiя изобретенного… Но Господь да освятит сiе!) Лег около 12 1/3 ч – Из-за дневника французский язык остался в стороне.

11 февраля Пятница. За обедней развлекался мыслями о том я, что нужно якобы страдать и отрешаться от своей воли, что применял к С.И. , что говорить о душе не нужно. Вообще целый день нынче мысли вращались на этом: то представишь себя страждущим и якобы участником креста и отрешающимся, то начинающим представлять добродетели С.И. (напр. Его совершенное отсутствие забот о болях тела) и необходимость любви во Христе, отрицающийся себя; то начинаешь воротиться против вышеуказанных мыслей (ибо ничего не переменилось все дело в словах и в моем эгоистическом себялюбiи); то против мыслей о своей добродетельной значимости, выражавшейся надутом лице: мы де страдаем, смотри на нас: то против мыслей о том, что в поступках С.И. есть нехристианское и т.п. Нынче 2 раза приступал сказать слова по 2 с С.И. с мыслью, что-де в мирном настроенiи приступаем  (Оле безумiя). Вот море волнующееся, в котором нынче совершилось плавание. Впрочем, бурь нынче не происходило (почти); среди воли нередко появлялся свет Христа, но увы постоянно закрываемый плещущимися волнами моря. Представится очищающая благодать скорби или красота самоотверженiя, и опять волна захлестнет бедного человека! Но Господь силен  избавить из преисподних морских. И если я грешен, то может меня очистить. Пошел ко всенощной с мыслью оставить на время – дня на 2 – разговоры с С.И., ч.б. бороться с самолюбием. Но постоянно грозит тщеславiе фарисея. Так самовольныя предпритiя без совета… Боже! Научи меня творити волю Твою! После всенощной, за которой те же мысли, потом суета прислуживанья в алтаре, развлекавшая и рассеявшая мою молитву… почти.

12 февраля Суббота. Истинно религиозного настроенiя не было. Было скорбное лице, но не душа: так и за лекциями. Лицемерiе, тщеславiе, осужденiе в добавок к этому отчасти и обеденные моменты – вот что стесняется в душу. И мир, даваемый Христом, еще далек от меня. Между лекциями держал “Светлова”. Но что пользы, если душа отщатится? Косность природы не преодолевается и нет раскаянiя. Как утром, так и теперь мир Христов вселялся в сердце, но был опять возмущаем тлением ветхого человека. Но Бог да поможет мне, чтобы это тленiе не погубило внутренняго человека. Во Христе и мне  м.б. дано его обновленiе. Благодаренiе Богу, давшему нам победу Иисусом Христом! За всенощной нынче можно было ощущать благодать небесную: столько песнопенiй, способствующих воскриленiю души! (Покоянiя, на реках… антифон, ирмосы какие-то новые в качестве катавасiи и в гласе “Яко по суху” Воскрес из гроба…). Впрочем, я не вездевозвышался душею. Нынче пели должно быть одушевленее и о. Ректор на ужине благодарил за пение. После ужина пошел в Троицкий собор пришел к пенiю “На реках Вавилонских” катавасiи – новые, пели потом превосходно… Вообще прекрасно, но я не совсем чист был в душе, вот тоже по временам находило (например у меня-де лице имеет хорошее выражение). После всенощной С.И. сам подошел по дороге ко мне и мы сказали несколько слов. Потом я пошел в баню в 11ч.

13 февраля Воскресенье. За обедне чувство было малодвижимо; после нея была панихида по епископе Феофане. Но моя душа совсем не так была настроена, как требовало бы почтенiе к этому великому Мужу-подвижнику, отцу и наставнику во Христе, хотя я еще почти ничего из него не читал и вел себя вовсе не так – научил бы он меня. У меня не было сосредоточенности, особенно это выразилось при странных встречах с С.И. После получасового гулянья начал делать выписыванья. Нынче после молитвы С.И. опять спросил меня сам, был ли я на собеседованiи и кто вел его.

14 февраля Понедельник. Нынче за обедней во время прислуживанья так замечтался, что во время малого входа пронес подсвечник туда, где его ставят во время великого входа. Вот предуказанiе моей мечтательности и неспособности к деятельности! Я даже и не заметил, что это сделал, узнал об этом от Христофора Н.

15 февраля Вторник. Нынче заспался до того, что не слышал звука призывного – впрочем, пришел еще к часам. На меня привыкли смотреть, как на члена алтаря, а я все еще сопротивляюсь этому, но нужно покориться, доверять теченiю событий. После ужина говорил с С.И. о Феофане епископе, говорили о дневнике, о занятиях по сочиненiо записи С.И. на кандидатское у инспектора.

16 февраля Среда. Стоял не клиросе, был развлекаем малочувствителен.

17 февраля Четверг. За обедней был опять малочувствителен. После читал письмо из дома, но письмо на этот раз не возбудило почти во мне чистой радости – явились по поводу его некоторых выражений самолюбныя мысли о своем нравственном влиянiи и значенiи. Увы!   Но это было, и я допустил подобныя настоенiя. Закрылось сердце для любви, и эгоистическое самомненiе… впрочем, нет нужды доканчивать, п.ч. пожалуй, будешь писать слова, а не мысли и тем более – неисповеданiе паденiя… После ушел было наверх писать письмо домой, но так на ужине унизил себя некоторым приступом злобного настроенiя, потому что не успел как хотелось бы поужинать… и как, конечно, не нужно было; я за ужином встаю из-за стола при звонке, чтобы мое лицемерiе не пропустило молитвы, за которой обыкновенно мечтаешь о постороннем – о С.И. или о сочиненiи и т.п.). После время прошло как-то  полубалдетельно и среди несовсем мирного настроенiя. Оно прошло не молитвой, а того, что я слушал, как читали письмо Юрасова. Но мир не в видимом оживленiи, но в покоянiи, которое дает мир от Бога, а не от мира! Нынче был инспектор, спрашивал, чем занимаются. Спать лег около 12 ¼ ч

Тетрадь №4

18 февраля, пятница. Нынче получил письмо от В.П.Семенова, которое он прислал еще раньше моего ответа — я хотел ответить на масленицу. Кто удаляется, я или он ?…Не я ли по своей косности? После обеда около могилы о.Григория гулял, стараясь обдумать содержание писем, которое однако почти не изобреталось. На могилу зашли о. Ректор с Инспектором по дороге. о.Ректор сказал, что я как птица особящая, все уединяюсь. О.Инспектор спросил: «а где ваш брат. Вы все с ним гуляете?»  

о. Ректор: «Напротив очень редко, все уединяется.» Я, забыв, что случилось утром (письмо прежде ответа), ответил; что собственно приходится уединятся. Затем пошел писать письмо, не зная, что писать; но само собой написалось. Но увы! Теплота чувства, какую я, как мне показалось, обнаружив в письме, унизила меня, внушив мысль о своих нравственных достоинствах…  Между тем, как доброе не совершается, кажется, без креста, ибо «добро есть крест» (Свет). За всенощной под конец испытал давление обеденных мыслей и вообще разве только точки были молитвенными, остальное – без теплоты чувства.

19 февраля. Суббота – родительская.

Проснулся в 7 ½ ч., начал собираться и потом пошел в I^ую аудиторию. Вавиловский предложил выслушать свою проповедь. Если в I^-ой аудитории душа возносилась по временам, то в церкви это было очень редко, напротив,скорее она спала.За всенощной был рассеян – являлись мысли о том, что нужно идти раскрывать душу о.Варнаве, если такого раскрытия нигде не принималось, нужно лишаться своей свободы. После Всенощной зашел в Троицкий собор и там был в полусонном состоянии, но моментами возвышался духом.

20 февраля. Воскресенье. За обедней опять был разсеян; необходимость и тяжесть самоотречения продолжала, как и вчера, занимать мое воображение. После обеда уговорился с С.И. идти в Гефсиманию с целью зайти к о. варнаве. Но я вспомнил еще до отправления, что я ничего о душе не говорилс о.Ректором, и что иду помимо его. Шел я как-бы на какую-то смерть, п.ч., казалось, что я потеряю свободу и должен буду подчиниться повелениям и завлечен буду в монашество.Обстоятельства устроились иначе: о.Варнава, оказалось, уехал, как мы узнали, на три дня. Заходили в нижнюю церковь – там было тихо, полумрак, служили молебен: мне понравилось, но относительно того, было ли искренне религиозное чувство, судить не мне. Заходили и к вечерне. На обратном пути разговоры были почти непрерывны (позабыл: когда шли туда я между прочим спросил.С.И.  продолжает ли он мечтать теперь о будущем. Он ответил: Да бывает иногда, только мне больше приходиться думать и о настоящем т.е. о доме и т.п.).Мы разговаривали о переписке. Я говорил, что при переписке мне начинать обыкновенно трудно, и нужно преодолевать косность сердца. С.И. говорил, что если мне не отвечают, то значит нет общего, надо бросить переписку, предварительно выбранив т.е показав, что нужно относиться серьезнее; что я должен бы ходить к о. Ректору и знакомится с студентами напр. кн. Ухтомским, Жиряевым, монашествующими, что не нужно дорожить связями (перепискою) если она будет часто формальною, что люди иногда равнодушны к нам, п.ч. занятие другими интересами, а не п.ч. не расположены к нам; что я в письмах нехорошо делаю и односторонне, представляя только свою психологию, а об остальном «главном» упоминая только на конце письма в нескольких строках. Но, ведь, разговор этот был не то, что было бы нужно; или по крайней мере велся в таком тоне, который бы должен быть у собранных во имя Христово, тем более у тех, которые называли себя в письмах не просто товарищами, а «любящими». И замечательно! Шли туда, разговор шел вяло, а оттуда, когда я опять понес о себе, полилось обилие слов!Но что означает это обилие? В настоящем случае оно едва-ли было вполне нормальным п.ч. не сопровождалосьживым чувством любви.Пред отправлением я был в пессимизме и м.б. этот разговор – почти один? на сторонние темы после долгого неговорения. Но Всеблагий Господь, ведущий меня, да не допустит этого и да благословит быть ему во утверждении любви истинной во имя Его! (С.И. когда я спросил, о чем же мне писать и говорить, если не о своей психологии – ответил: Это лучше Вам знать. Пишите О Христе. Я этого не понял…) – В номере у нас нынче то играют в карты, то толкуют о визитах и клубах, то разговаривают с великим шумом– атмосфера масляничная нездоровая.

21 февраля. Понедельник. Обедня была в 8 час. читал часы, затем прислуживал, причем почти не мог сосредоточиваться, за исключением некоторых моментов. После обеда случилось происшествие – впрочем, в моей душе. Началось так: я увидел о.Ректора с С.И. в саду разговаривающих. Во вне и до этого явилась мысль идти провожать С.И., ради-де масляницы можно.Встреча еще более усилила во мне это желание.И вот я сделал то, что мне, по видимому, запрещала делать совесть.Я решил дожидаться С.И., когда он пройдет в номер, чтобы идти вместе с ним на вокзал. Но прежде всего нужно было победить некоторую боязливость, что пойдут с ним другие, и мне не удается говорить наедине (о чем? я этого почти не мог решить. Но, ведь, это уединение можно уподобить стремлению одному владеть полюбившимся предметом). Стремясь напроситься в проводники я стал у окна (чтобы не терять времени, переводил до 3 ^1\2 ч. по франц. Евангелiя) и высматривал; хотя это было себялюбивое предпочтение одного прочим, — любовь истинная так не делает. И вот голос говорил мне обо всем этом и о необходимости оставить затею, хотя были и другие голоса. Все таки я склонился на сторону своего стремления, сказав, что-де пусть сначала укажут обстоятельства, идти или нет. Но С.И. прямо пошел по направлению к воротам, я все-таки все еще стоял у окна, полагал, что еще это он зачем нибудь; так и случилось, — он возвратился, и я хотел-было идти, если можно.Но он торопился и торопливо поклонился; я все таки еще догнал, еще зачем-то, думая провожать, чего он не предполагал. Я спросил «Вы еще в гостиницу?»- «Тороплюсь в Москву, мне некогда стоять с Вами», сказал он с улыбкой или смехом (т.е. по продолжительности более улыбки). Тогда я, наконец, решил отстать. И все это я приравнивал к кресту п.ч. де приходится терпеть одиночество (в том смысле, что не находится человека, который бы воспринял повесть о моей душевной жизни), а необходимость остаться без провод приравнивал к самоотречению, думая,что если бы не посылал Господь скорбей, составляющих естественное следствие наших пристрастий к земному более, чем к небесному, то спасение сделалось ли бы невозможным. – После этого происшествия, в котором я, вероятно, был низок, хотя саможаление (вот-де посылаются скорби, — а ведь, другие разговаривают же, — и мне де нужно…Но я, во-первых, разговариваю; во 2^х должно разговаривать со всеми, — в 3^их никто не испытывает чувств, которые, по-видимому, должны быть названы романтическими, хотя бы им и противостояли мысли о необходимости самоотречения; в 4^х о.Ректор, о.Григорий и все другие не только не находят какого-нибудь удовлетворения в общении с другими, но испытывают скорбь о душах и одиноки) и оправдывало меня в своих глазах. Может быть от того, что вера слаба, я не могу судить себя!…где я виноват и где прав. Но нужно молить о помазании Духа, чтобы ведать «вся».

22 февраля. Вторник. Читал часы и прислуживал в алтаре. Нынче узнал, что Ник. Ив. Федоровский умер. В 6 ч. пошел на вокзал с некоторым оттенком – очень легким – унылости, размышляя о смерти Ник. Федоровского. Сопровождая гроб думал о том, что преодолеваю-де и пою-де (даже поддерживаю; смысл пения почти не всходил на мысль). Панихида и за ней странное состояние – не то нет чувства, не то есть неопределенное ощущение случивщегося. Побыв, несколько у гроба вместе  с другими.

23февраля Среда. Блажени невидившиии веровавшии! Это имеет отношение и к свободе – нужно решаться на действие или подвиг раньше , чем явно толкнут обстоятельства, — это свобода в делании добра( она не есть неруководящийся  разумными основаниями произвол, ибо руководится побуждениями сделать добро). Но у меня нет такой веры  — без видения, нет свободы решающейся на действие прежде чем (не сам я , а другие )   

обстоятельства как бы не заставят. Впрочем и здесь еще м.б. вера и свобода , п.ч. Фома всетаки поверил, а не узнал после видения. И такие люди не отвергнуты. Нынче  я должен встать в 4 часа чтобы читать Псалтырь пред гробом и действительно проснулся, приблизительно за ½ четвертка. Читать псалтырь оказалось очень приятно.  Но это , вероятно , не сладость от словес Божиих в Псалтыри , в которыя я не вникал тщательно или не вникал почти в общий смысл псалма , а более в каждую из фраз ; увлекаясь приятным процессом чтения, я прочитал 4 кафизмы и пробыл в церкви до 6 ^1/2ч.; еще хуже что развлекшись приятностью процесса, я почти позабыл о Федоровском, только изредка и не без лицемерия кладя поклоны. По приходе  лег спать, но не спал. В 9 ч. начались часы обедни согласно с уставом не было- а после них похороны. Они затянулись до 12 часов. Говорили 6 речей, но их содержание я, кажется, не способен вспомнить.

24февраля. Четверг. По окончании обедни и панихиды, за которыми вообще был довольно косен (чувствовом сердцем, а также развлекался соображениями о будущих занятиях.  В 10 часов пошел с другими( бывшими на панихиде) по призыву о. Ректора пить к нему чай.

25 февраля. Пятница. Проснувшись в 7ч. подумал, что может быть, опять засну,- даже увидев, что не засну, однако не тотчас встал, уже в 7^1\2часа. Потом сходил к часам и отстоял панихиду, за которыми посещали постоянные гости- ( конечно, гости для меня, п. ч. я не гоню и терплю иногда охотно) обеды , — чувство же религиозное не возбуждалось, не возвышалось до радости , хотя чувствовалось по временам тихое спокойствие во время чтения псалмов; может быть только это более похоже на равнодушие и порабощение. За всенощной чувствовал себя пусто ,- сердце не было не только удобоподвижно и не горело , но было в каком-то непонятном равнодушии  и непонимании или во сне. Неужели я так удалился от Бога , что не считаю нужным к нему обратиться и закрыл от себя Его любовь, представляю Его каким-то равнодушным и незаботящимся?!! Но да не будет этого. Здесь безсилие и здесь место для упования на Бога.- Записав после чтения , в начале 1^го лег спать.

26 февраля. Суббота. В12^1\2  часов ходил к о. Ректору. Увидев меня о.Ректор спросил, что такого замечательного (важного … не помню как он спросил), я скажу  Я ответил , что пришел «так».-  « Ну, все равно, очень рад». – «Я пришел поговорить о душе, вроде того , ч.б. исповедаться. Сказал, что во всех аскетических сочинениях говориться о необходимости- совета с духовным отцом , и я уже хотел обратиться к о. Варнаве помимо о. Ректора, но вспомнил , что нужно было сначала придти и спросить у него- о. Ректора. О. Ректор сказал, что в Варнаве он усумнился, не потерял ли он духовную жизнь, п.ч. всем говорит : «напишу Палладию». Он простой мужичек и избаловался, м.б. обращением с богатыми; да ему и некогда, п. ч. он постоянно с народом. Лучше обратиться к о. Герману , начитанному в аскетической литературе, —  к нему можно дать записку. А без совета нельзя обходиться, разве только , кто еще. Как дитя, не занятном или по укреплению в духовной жизни не нуждается в совете или … Ты ведь, по всему видно, в монахи, п.ч. учителю не удобно без священного сана? Я ответил , что можно его принять после , а черной рясы не надевать. Спросил потом он, чем буду заниматься. Я ответил, что предметов интересующих не один и успел сказать про Ветхий Завет, хотя Библию теперь не читаю. Затем, приступая к разговору о душе, сказал про страсти, причем о. Ректор тот час  подумал , что я говорю про страсть против 7 ^ой заповеди. Но я сказал, что это было прежде в 3 классе семинарии , тогда воображение витало по этим предметам. Он сказал «Сава Богу!» Такой период бывает со всяким человеком. Затем я стал говорить о самомнении. « Ну, да разве есть?»,- сказал о.Ректор по своему благодушию. Я сказал , что есть и большею частью относительно своего значения среди товарищей . о. Ректор начал описывать виды самомнения ( оно  в т.ч. возникает от фантазии , выражающейся в сравнении себя с другими без желания им добра , в почитании себя высшим их… Но я не запомнил этого описания, а ведь оно было главное . Но я тотчас придрался к тому , что есть мнимое самомнение , когда сравнение себя с другими возникает невольно- подобно тому как невольно может возникнуть хульный помысл на Христа, Божию Матерь , на Крест и тем более чем более мы будем бороться . Я тотчас поспешил к самооправданию: я де собственноб.ч. виновен в таком самомнении (тут он спросил:  «Тебя нельзя обидеть?» Я опять сказалдерзновенно, что-де меня никто не обижал). Потом я сказал, что я подобно монахам, ждущим по рассказу в одной книге, постоянно обеда и вовсе не вследствие органического расположения(как сказал о. Ректор), п.ч. не более частые приемы пищи, а интерес и увлечение например чтением спасают от этого (тут где-то я сказал, что я вообще не испытываю сильных потрясений, по безжизненности, вероятно. О Ректор сказал, что мы живущие в Господе вообще не испытываем каких-нибудь катастроф, п.ч. имеем твердое основание жизни, и она проходит ровно). Опять я дерзновенно назвал себя по внешности воздерженным, но непостящимся, кроме воскресений ,п.ч. де поститься в время умственных занятий очень трудно. Отец Ректор сказал, что и «не нужно»( впрочем усвоенных привычек не оставлять )(самолюбие) – поститься нужно не ради поста, и ненужно если не борют страсти в этом отношении. При этом о. Ректор сказал, что и он прежде постился. Но теперь обедает и ужинает, за исключением известных дней. О сне опять не избежал дерзновения сказать, что встаю в 7 часов легко, особенно если ударят колокол; что приходиься бороться со сном  после ужина. О. Ректор вообще не говорил , что нужно себе делать какие-нибудь особенные разрешения в этом отношении.

Еще поговорим об отношениях к товарищам (о. Ректор как-то спросил между прочим, где живется лучше в Академии или дома. Я сказал, что,пожалуй, в Академии). Сказал, что ближе всех ко мне С.И. Четвериков, а из других очень близких нет, п.ч. де со мной скучно разговаривать. (О. Ректор на мои слова – что-де скучно со мной разговаривать – сказал, что только в обществе многие не любят разговаривать о душе, но не наедине, только не хотят начинать говорить первое, а между тем многих можно видеть в Троицком соборе; есть многие с высоким религиозным одушевлением и нравственные прекрасные люди: Якубовский, Грановский, Н. П. Покровский); я де разговорами о душе интересуюсь, между тем, когда же С.И. запретил мне спрашивать. «Да ты разве спрашивал» — спросил о. Ректор. «Да» — «Но у него особыя обстоятельства, после он расскажет.» Я сказал, что я все таи расспрашивал, что можно; что говорю довольно редко  и придется-де после оставить разговоры со всем – на службе; что я-де все таки наблюдаю за товарищами (?…) О. Ректор что-то тут сказал о будущем, что можно заслужить всеобщее уважение и любовь товарищей и стать общим психиатром…

27 февраля. Воскресенье. За обедней моментами приходили мысли об обедах или об обеденных мыслях и прочем; но, кажется, я не закрыл совсем сердце для религиозных чувств; но это далеко не до того, ч.б. желать вселения Духа Святого в сердце… Нынче о. Ректор говорил очень понравившуюся мне проповедь, которые я сравнил со вчерашним, вероятно, самооправдательным своим поведением. Он говорил, что прошло время грехов и служения страстям, настало время света и жизни добродетельной. Нынче Церковь в Евангельском чтении призывает нас к этому, хотя бы прощением обид, без чего невозможна добродетельная жизнь, жизнь в Боге. Еще лучше непрощающий тот, кто по внешности оказывает всякое добро, даже врагу, не прощая лишь обиды в сердце; но равнодушие, нежелание добра, разве не та же обида ближнему? 2. Да не дивится поэтому такой человек, если он в храме на священнодействия, даже на Св. Чашу, смотрит как на простые обряды, не чувствуя никакого умиления. 1. Мы говорим, что не можем простить, п.ч. никогда не пытались бороться с собою – довели себя до того, что трудно в известное время отказаться от мясной или рыбной пищи, чем далее, тем слабее становятся люди. В номере напала какая-то унылость и ослабение духа и тела, недовольство поведением окружающих… кислота и т.п. После ужина о. Ректор просил прощения, если кого-нибудь обидел. Намеренно он не желал обижать. Но нынешний год он относится не столь тепло к студентам, п.ч. подавлен был смертью о. Григория и студентов некоторых. Будемте опять друзьями. И вы, если бы кто сердился на другого, оставьте это. На пост вы, конечно, смотрите, как на дело, в котором каждый должен ответить пред Богом, а не как на простую формальность. К службе ходите исправнее и о пении, которое несколько упало, теперь позаботьтесь – Посидел четверть часа в читальне, я пошел к утрене, на которую приглашались желающие. Я с тем же расположением духа стал на клиросе, и там она, Благодаря Богу, прошла, так что душа от счастья стала способной к молитве и по крайней мере стала радостнее: приятно было видеть обычных и необычных (Строев, Воскресенский, Ухтомский). И так, прошла масленица, настало время поста и служения Богу, труда и бдения, смирения и питания благодатию, а не брашнами… Се время покаяния!

28 февраля. Понедельник. Первая неделя В. Поста. За всенощной особенно было очень хорошо, так что по временам, пожалуй, ощущалось, то чем начинается 83-й псалом. Служил о. Инспектор, как прежде о. Григорий. Повечерие читал декан Бережков, читал отчетливо, громко, так что лучше и желать нельзя. Но тем хуже если не смотря и на это нет духа покаяния и скорби о грехах; оно очень слабо – нет у меня огня; неужели я буду вменен в число теплохладных? !! …

1 марта. Вторник. Нынче, Благодаря Богу, обеды не были столь неотступны. За богослужением не было активности нередко, но все таки благодать его чувствовалась.

2 марта. Среда. Мысли обеденного свойства, нападали в конце всенощной, вообще же не очень настойчиво, а за богослужением Благодаря Богу, еще менее. Усталость вообще преодолевалась приятностью богослужения.

3 марта. Четверг. Видел сон, будто я где-то, как бы не зная, кому принадлежит и не подумавши, что чужой, рвал виноград и нарвал несколько кистей. Затем за нами – я был с братьями – погнались и я побежал и скрылся где-то в бане, бросив предварительно виноград и потом раздумывая, нужно ли скрываться, при этом я проснулся и тотчас же мне пришло на ум, что я и грехи готов за собой не признавать и укрыть их от Бога – по своей бесчувственной нераскаянности. – В 8 1\2 часа взял Феофана: «Путь ко спасению». Еще относительно внешней жизни: вообще я редко теперь разговариваю и мало даже наблюдаю (вернее вижу глазами и рассееваюсь слухом…) Большею частью скажешь слов пять, когда спросят, с братом, с Тихомировым, Строевым. – Читал «Путь ко  спасению» до всенощной. За всенощной и за чтением вследствие интереса, возбужденного чтением, чайные и обеденные мысли находили, пожалуй, редко (конечно, сравнительно); но к радостным чувствам примешивались помыслы самомнения, п.ч.я не мог приравнять себя к юношам, у которых сохранилась благодать крещения и держать в памяти, что благодать дело Бога, а не человека, не может быть поводом к похвале.

4 марта. Пятница. Проснулся около 6-ти часов и встал после полусонного лежания  около 6 3\4 часа. Потом, собравшись, пошел в тот корпус, где постарался найти место для исполнения должного и нашел около заднего Ректорского хода против задних дверей в церковь: как прекрасно там, если бы страх, что кто-нибудь увидит, не нарушал покоя! Затем о. Илиодор читал молитвы пред покаянием. После этого я пошел в верхнюю раздевальню, чтобы обдумать грехи и встал выписывать на бумажку. За часами был в некотором смятении, что нужно выходить на исповедь и от этого не совсем внимателен. За изобразительными вышел, но о. Илиодор уходил уже, сказав, что можно у о. Серафима исповедаться. О. Ректор говорил проповедь.

«Вот еще раз блудные сыны из страны далече прикрываются Отцем Небесным и Отец Небесный принимает их, заколол за них своего Единородного Сына . Не пойдем путем отчаяния и самомнения в полезности покаяния- столько раз я каялся и нет пользы, все равно опять буду грешить- нет! ибо, если всякое слово праздное взыщется, тем более не пропадет ни одно доброе чувство покаянное: покаянными  чувствами мы все более побеждаем живущего в нас ветхого человека. Если вспоминают некоторые о времени , когда еще не падали и когда были живы чувства , то пусть вспомнят, что и покаянные чувства падавших уже имеют достоинства, п.ч. они оплакивают и осуждают теперь в себе и то, к чему прежде относились безразлично.  Блаженны идущие с чувством покаяния, еще блаженнее те, которые ведут за собою и других. Припадем же в покаянных чувствах и приступим к Св. Таинству  причащения!  После обеда читал Феофана «Путь ко спасению» и все время сидел в читальне, дожидался исповеди и в ожидании решил отказаться от чая и ужина, этот отказ, конечно, не прошел без чувств саможаления о том, что-де истощаю себя, а частью не без мечтаний относительно этого за всенощной и вообще остальное время. Замечательно, что слабости в теле никакой не чувствовалось.

За всенощной несколько раз выходил смотреть, сколько осталось исповедающихся, вообще мутился духом , частию мутился духом, частию впадал в унылость, частию в разсеяние; но правило- канон слушать было очень приятно. В11ч. исповедывался у о. Серафима,- грехов многих пришлось не сказать( хотявообще исповедывал, очень долго с 12ч. дня до 11 часов вечера безъисходно. Вот где терпение и подвиг и что моя унылость некоторая или саможаление. После исповеди читал прощ. беседу Господа.

5марта.Суббота 1^ой нед. В.П. День великий и страшный и как бы не бояться , что он проведен в осуждение! Проснулся рано ок. 6 ч., хотя потом лежал с целью опять заснуть  и слегка забылся(в этом я почему-то вижу оправдание покоя плоти, хотя, вероятно, нужно было бдеть). Вся литургия прошла почти в борениие некоторою холодностью, частию в вытеснении обеденных(попечений) помыслов, а вообще так настроить себя, чтобы в эти святые минуты пребывать со Христом и бдеть и молиться. Однако случались и моменты разсеяния от попечительности  об обедах т о том, что-де пощение(которого не было) кончается и можно будет-де заняться перечитыванием писем из дома, говорить с С.И. и другими и т.п.. Но некоторые моменты прошли в воодушевлении или в покаянных чувствах вообще же был ли я с о Христом, это не мне судить. По своему беспредельному милосердию приявший блудницу, мытаря и разбойника может не отвергнуть и меня. Куда и идти мне , если не ко Христу , ибо без Него нет никакой жизни, я же непотребнейший из всех человеков. За обедней о. Ректор опять говорил проповедь, но я позабыл ее: «Если  бы те чувства , которые теперь повергают в умиления толпы народа, были постоянны, то уже не было бы той розни народов и состояний,- сила Христова победила бы все, тогда не было бы от суда Христова страха, а была бы радость… Соберем те покаянные чувства,- (самоукорения) какие в нас есть и приступим с верою и надеждою! После обеда ( он был в 12ч., а около 12 1/3 ч.) съел кусок пирога за ним, хотя м.б. было много, но не в мерах дело; впрочем, суетливость и страстность особенно не чувствовал, как мне показалось. Затем я гулял с Христофором Надежд., разговаривая с ним об его душевном состоянии, а так же  о своем, как бороться с чувствами самолюбия, при писании сочинений с чувствами осуждения и нелюбовности, нужно ли быть монахом мне , ему и С. И. и т.д. Проскальзывало моментами самочувствие что-де опытен я –самомнение — , впрочем, кто уследит за всеми движениями живущего во мне греха?.. За всенощной постыдился… Напало безчувствие  к общению со Христом, с которым приходилось бороться и вообще при внимательности к богослужению чувства и воодушевления было мало. Здесь познается своеничтожество и срамота без Христа! На ужине о. Ректор сказал, что он  в этот день всегда чувствует, что никогда не будет чужд студентам во Христе ко всем, в ком суть хотя искра христианского чувства… В 10 часов слишком пришел в номер(там играли на гитаре и разговаривали) и долго записывал за 2  дня. Нынче увидел, что Достойнова также поздравляли с принятием Св. Тайн, и он отвечал с дивною улыбкой, после ужина видел его вместе с другими разговаривающим… Это между прочим …

6 марта. Воскресенье. За обедней нередко приходилось бороться с помыслами самомнения. После нея и торжественного молебна был в читальне. Затем вышел гулять с братом и толковал с ним сначала немного о сочинении, потом о том нужно ли идти в монашество. Как он , так и вчера Христофор говорили мне о необходимости идти в монашество, прибавляя, что  за мной пойдут и они,- брат говорил, что я не иду в монашество, п.ч. мы (т.е. наша семья) отличается вообще нерешительностью в изменении установленных порядков, лишиться всяких ласк со стороны дома и заключиться вместо Баранова ключа в монастыре (невидя человеческого лица) , говорил он ,что для этого нужно необычайно много решимости. Я говорил , что не иду не только поэтому, п.ч. – де все это будет необходимо, но  по внутреннему призванию, так как-де изменится на меня взгляд, когда поступлю в монахи: считают невозможным соединение аскетизма монашества с миром- нужно показать возможность этого. Затем пошел по зову Христофора и немало говорил с ним то о С.И., то о занятиях, то о Феофане и т.д. Затем пошел в N сел на стуле и стал читать Феофана- нашло довольно унылое настроение – что-де стесняется им свобода, нельзя узнать, можно ли говорить с другими… не запрещено ли … Затем стал разговаривать с Боголюбовым об аскетизме и монашестве. Боголюбов находил невозможным  для человека затворничество с полным удалением (не от общества) от природы, хотя вообще монашество имеет смысл особенно, если соединено с занятиями. Начал разговор я , впутавшись со вставкою по поводу полного совершенства человека и мнения об этом Канта. А разговор с Боголюбовым оправдал  в себе тем, что-де для писем…(?) Пошел в читальню и до и после ужина кончил Феофана с мыслями …(иногда дерзким) о том, неодносторонен  ли Феофан, говоря о потере свободы в предании себя Богу (конечно, нет) , а главным образом , неужели меня заставят вопреки моему внутреннему голосу, существование которого я старался себе доказать остаться непонятно… в мире.

7марта. Понедельник. Сегодня писал домой письмо о монаществе. Несколько  минут (около 10 перед обедом) разговаривал с С. И. он попостился, потому что спал во время говенья часов по 6, ел очень мало, был 3 раза в сутки на богослужении, часов по 9 в сутки читал Евангелие, между прочим , он назвал монашество больницей. Нынче с утра, да и почти целый день был в настроении не мирном,- все думал о монашестве. Мне казалось, что меня заставляют итти в монашество и стесняют мою свободу вопреки внутреннему призванию, приводил всякие основания, а Феофана как-то склонен был считать односторонним. Но обращение к Богу давало успокоение!

8 марта. Вторник. В начале 9 взял Аристотеля , которого держал до обеда среди нередких хотя м.б. не до конца отяготительных обеденных мыслей(а ведь, мысли еще не особенно виновны,- виновно склонение на них; у совершенных, впрочем и помыслы не допускаются…) и отчасти легонькой уныловатости. Гулял  на кладбище, около могилы Федоровского , искавшего и ненаходившего товарищества… В нач. 4-го взял Аристотеля, но переводить его не очень-то доставало терпения и мир несколько нарушился уныловатостью;  но к стыду моему в одном случае она умирилась главным образом, повидемому, не вследствии  чтения Евангелия, но вследствии того, что могло воздымать гордость: именно я услышал неизвестный доселе мне похвальный отзыв о моей проповеди- лучше бы мне не знать, а я спросил. После ужина сказал несколько слов  с С.И.. Он мне казался печальным; так и оказалось, он очень беспокоится разрешением вопроса об отношении церкви и государства, касающегося его будущего служения, до того, что ходил к о. Ректору и не мог читать от болезни головы; теперь более спокоен ,- об этом главным образом мы и поговорили немного. Потом окончив немного из Аристотеля, взял Нютона — впрочем вообще перевел немного, п.ч. сначала препятствовала музыка, пение и шумные разговоры, потом сон, а наконец время. Решил идти спать.

9 марта. Среда. После лежанья или м.б. некоторого подобия дремоты встал в 7ч., но так молитва замедлилась вследствии мечтаний о своем будущем, о своей свободе и т.п., в противоположность грозящему монашеству- мечтаний спокойных,- то уже в начале 9-го взял Ньютона. За обедней было отчасти одушевление, хотя не вполне естественное, а частию (мне казалось) натянутое.

10 марта. Четверг. Вообще утром не спится, но и не встается , смущаюти во сне (кстати вчера вечером и нынче ночью или утром мысль блуждала за обедами,- тоже и за двумя последними лекциями… а за обедом, пожалуй, не освободился от забот о приятностях еды, оно-де полезнее в данном случае из предлагаемого) постановления: « не вкушай, не прикасайся, не дотрагивайся», хотя нельзя, кажется, и без воздержания и без этих постановлений …

11 марта. Пятница. За обедней был отягощаем своим т.е. обедами и  частию развлекался мечтаниями о своем будущем в форме немонашества., тем более, что нынче Лебедев читал изложение взглядов Св.И. Златоуста «о священстве»,  где говориться о превосходстве пастырства пред монашеством,- чувствовал сильный радостный, но, вероятно, во многом самолюбивый подъем духа, услаждающийся своими якобы дарованиями или даже добродетельми. После обеда сказав несколько слов с С.И. Четвериковым- захотел узнать о хождении его в лаврскую школу для обучения иконописи.

Вторая лекция более понравилась всем- о книге Эк.- был сделан общий анализ содержания книги. Ея смысл- разрешение вопроса об благе- «итрон»- (постоянное), которое искалось Соломоном на земле и не найдено ничего нового для отыскания его: все тоже в природе, в человеческих событиях, безцельно искать его в знании , в глупости и трудах и т.д.- все суета и «погоня за ветром» . Но это только без веры в Божественный Промысел, а при Нем возможно без забот и смятения пользоваться счастьем на земле и исцелиться от пессимизма, особенно при вере в бессмертие духа, однако вопрос об «итрон» остается и при этом неразрешимым , п.ч. разрешение ищется на земле, и самый дух за гробом мыслится непременно с телом, чтобы возможно стало воздаяние. За лекцией и после нея во время рассуждения с С.И., с И.А. Боголюбовым и др. отчасти чувствовал прилив самомнительных мыслей-  что-де выше мудрых и разумных, лучше сужу и усваиваю отвлеченные идеи: отсюда м.б. в разговорах некоторое излишество и пустота, а за ужином убеждение, что нужно больше поесть. Лег около 12 1\4часа.

12 марта. Суббота. Проснулся и лежал некоторое время. Смущение из-за чаев и отчасти  обедов, о которых мечталось и за панихидой и за последней лекцией показывает вероятно, на рабство, от которого не могу освободиться. За всенощной, как и за обедней постоянно нападало на меня ощущение в голове, которого причина в сильном запоре- в желудке; отсюда постоянная наклонность к раздражению, хотя бы м.б. мало.

И во вторую половину всенощной частые приступы ужинов и самомнения. В бездне греховней… но среди этой бездны по временам проникали радостные и живительные лучи Света Христова…

13 марта. Воскресенье. Нынешняя ночь была ночью темных мыслей: во сне приходили мысли об обедах; спалось плохо утром, но я ожидая сна, встал только в 7ч.10м. о.Ректор говорил проповедь: «Когда Иисус Христос  однажды учил в доме, то одни были неверующие и нераскаянные- неверовали в возможность чуда или сомневались в прощении; другие верили и молились, но не раскаялись в грехах. Третьи так верили, что верою своею спасли другого- расслабленного, опустив его через кровлю. Мы хуже вторых , п.ч. те все таки знали о грехах, а мы нередко безразлично относимся к тому, грешны или не грешны мы и не печалимся о своих грехах. Мы уподобляемся фарисеям, которые считали себя выше других, п.ч. были не хищники, не убийцы и т.п., мы также иногда считаем себя выше тех, которые унижены по общественному презрению к ним , или запятнали себя убийством и т.п.. Но, братия, ведь если бы мы поставлены были в теже условия, то не оказались бы ли и мы , может быть, с подобными чувствами и намерениями Поэтому- то не должны-ли мы считать себя нравственно-расслабленными: слова: « от -них же грешников- первый есмь аз» выражают истину для каждого . Во дни Св. Четыредесятницы братие всего более нам следует позаботиться о покаянных чувствах и об оживлении нашей веры». После обеда, сказав по дороге несколько слов с С.И., чтобы узнать о том, когда пойдем в скит, записал и решил выйти погулять.

14 марта. Понедельник. Нынче решили по возможности все встать на молитву, чтобы опровергнуть мнение о. Инспектора. Нынче побывал, кажется, во всех страстях, и  внутренно погрузился во множество грехов: то был кисел, особенно слушая с недовольством рассказ Тихомирова и восторженные расспросы других о пребывании в Москве у нового знакомого аристократического дяди; то мечтал о своем учительстве, то погрузился в обеды, то отчасти(ненадолго) напало чувство одиночества и хорошества(относит. С.И.) своей крестности… Но Иного Источника нет спасения, и нет иного Имени, которым надлежало бы спастись…

15 марта. Вторник. Нынче видел сон, который следует записать, п.ч. он касается еды, чтобы показать свою мнимую в употреблении плодов, я без всякого повода, не во время взял у брата половину яблока и съел половину… такой глупости в поступке и рассуждении, может быть, не встретится в бодрственном состоянии. Приходилось отчасти видаться с теми же мыслями об одиночестве, но оно оказывается совершенно мнимое: ибо можно ли сказать, что кто-нибудь меня ненавидит , больше чем, напротив расположены. Но расположены ли к моему внутреннему, что составляет мою жизнь, не есть ли общение внешнее? Но разве некому мне сказать этого, а желать непременно сообщить себе подобному, т.е. товарищу- это, если будет дано… Итак, да утишится все восстающее и язвящее чувствительные струны сердца, да очистится чрез это и возрастет любовь к Тому, кто понес наши немощи и наши болезни … Во всяком случае, печали не должно быть. Что если эти печали мнимые и нисколько не относятся к Кресту Христову? Ведь, можно впасть в обольщение и дерзость, будто ничего незначущее субъективное уязвление приобретает право или походит на Крест Христов. Но Всеблагий Бог может вся устроить на пользу…

16 марта. Среда. Должно быть окончательно я удалился в сторону далече- в страну страстей : утром жаления и одиночества, за лекцией и обедней обеды нарушают мир души. Одно пристанище- Бог! Должен был перенести еще приступ ложного уныловатого настроения в том же роде, хотя пение несколько умирило мою душу. По приходе настроение это еще немного взошло было , особенно, п.ч. принесли массу отписков моей проповеди , и я не знал, что  с ними делать. Потом стал читать свою проповедь и раздавать, так время шло и терялось на пустяки, а сочинение отошло на задний план. В суете взял Ньютона и Аристотеля и их держал все время; только время это проходило в смятении, хотя вся унылость дивно прошла… благодарение Богу, дающему жизнь! … За чаем же минут 20 говорил с Иваном, между прочим я не далек был от того, чтобы явиться в роли пророка, когда некоторые начали спрашивать меня пессимисты или оптимисты они. Конечно, если не на деле , то в мысли  я не остался вполне чистым прикасаясь к нечистому, т.е. к тому, что возбуждает страсть самомнительности .- Сочинение отложено и деятельность ослабела.

17 марта. Четверг. Сегодня в 5 ч. пошел к о. Ректору продолжать начатый на маслянице разговор. Однако пришлось толковать о монашестве. О. Ректор вполне заопределил  меня в монахи и про себя, по видимому , решил, что мне не идти в монашество- прелесть диавольская, дело гордости, нежелающей принести себя в жертву Богу – все таки-де я по своему буду приносить добро, но по своему. С.И. и Ширяев м.б. возвратятся, к монашеству. Говорил, что на многих находил пред монашеством страх и смятение, потом радость и помощь от Бога- обет укрепляет решение; в пастырстве великая опасность во время исповеди, когда рассказывают о своих падениях; пастырство соединено и с монашеством можно ходить и по домам и стать миссионером странствующим; учителя светские более приносят зла, чем добра- не принимающие священства или монашества из Академии грешат против церкви. Сказал, что если особенно против убеждения идти в монахи, то, конечно, идти не нужно… Я говорил, что настроение все равно обязательно, что выбор образа жизни зависит от свободы, что-де от пастырства я не отрекаюсь. Когда был у о.Ректора, то как мне казалось, вел себя не особенно дерзко, хотя как-то сказал: «Вы сами говорили мне, что нужно верить в себя», «я от пастырства не отрекаюсь»,- тоном не совсем низким. После ужина с час говорил с С.И. в спальне: он тоже находил естественнее и удобнее для устроения спасения мне принять монашество и не выделяться из других;( не самочинствовать, однако выбор образа жизни не называл прельщением диавольским); что влияние в монашестве не менее, неизвестно: м.б. будет и более . Сказал, что усматривает все более и более в жизни своей водительства промысла Божия. Я больше говорил, что-де меня лишают такой веры, виня в гордости  и обольщении диавольском; осуждают все естественное; что нужно-де входить в самые домы для близости. Говорили, как казалось мне, очень в мире. Но я все говорил с оттенками якобы несправедливости и непризнания за мной понимания меня, что –де мне приходиться постоянно видеть над собою прельщения диавола, говорил, что служения(?) должно у меня совершенно перемениться. После записи, лег спать.

18 марта. Пятница. Как ночью, так  за молитвой , за лекциями и за обедней и после нея почти неотступно думал о монашестве, за обедней даже не чувствовал мира,- некоторое облегчение души произошло за концем обедни: мне стало представляться, что я горжусь своим умением распознавать пути Божии от голоса самолюбия, на самом деле мне дорого все, потому что я не в силах выйти из номера и переселиться из веселой страстной сферы в ту , где ничего подобного нет, потому что самомнению моему нравиться действовать от себя, а не от Господа… Монашество стало казаться не столь явным бежанием от того, что требуется от меня Богом…Но лучше всего приготовляться пока в мыслях к отрешению от всего и от своей воли и молить Господа, чтобы показал путь, которым подобает идти не ослабевая. Нынче утром до 9 часов ничего не делал, стоял наверху вроде того как на молитве и вместо этого все мечтал, потом немного поговорил с братом и рассказывал о вчерашнем и своих мечтаниях.

19 марта. Суббота. Идти к обедни было как-то не очень легко- было нехотение; за обедней какая-то раздраженность нервов,- отсюда порывистые молитвенные движения тела и души, но, по видимому, малоистинная, тем более, неотступная идея о монашестве не давала сосредоточиться для молитвы… За всенощной почти напролет был подвержен нападением неотступной идеи о монашестве и пастырстве с самомнениями и своими волями, мечтал, что нужно от них отрешаться: мелькали некоторые черты монашества в виде приятности и покойности, скорбности… но пастырство казалось призванием, а монашество бегством. Только в конце всенощной за выносом Креста несколько освободился от мечтательности и воодушевился. Господи! прости мя и не даждь отступити от Тебе, покажи ми волю Твою и подаждь силу исполнити  ю и не уклонятися!

20 марта.  Воскресенье. За обедней те же вопросы, мешавшие молитве. Господи! Сохрани мя и укрепи, даждь  ми сотворить волю Твою и не жить по воле князя воздушного, князя века сего и своего мудрования! После обедни пошел с Хр. Надеждиным в Гефсиманию: он просил меня (больного неотступного идеею  или вероятно, самолюбием) помогать ему в разрешении вопроса о том, совместима ли учительская служба и теперешнее пребывание в Академии с идеальным монашеством, которое несовместимо с разнообразием и требует отрешения от всего для Бога. Этим вопросом все время и занимались.

21 марта. Понедельник. После обедаи записи решил выйти погулять. Потом стал писать письмо домой,- настроение было вялое, и я изложил свои неотступные  идеи  и нечто об экзаменах вступительных.

22 марта. Вторник. За исполнением должнаго особенно находят мечтания. Сегодня ходил к о. Ректору, у которого застал Д.И. Ширяева. Сначала говорили о начальниках   Иерусалимской  миссии, потом речь перешла на монашество. О. Ректор говорил, что он не побуждает идти в монахи, напр. вдовых попов , потому что это люди больные, что поступающих не завлекает никакими обещаниями, что поступившие вовсе не суть какие-нибудь лицемеры и честолюбцы, что в мире без религиозного идеализма трудно сберечь себя при обращении с женщинами, что прежде в первые времена христианства епископы были монахи, что теперь монахи нужнее, потому что преграда между царством Божиим и миром усилилась и нужны более резкие образцы отрешения от мира, что он старается только воспитать добрых , а не исключительно монахов и сочувствует и не поступившим, а в священниках, возгреть остатки добра по благодати Божией…

Не нужно думать, будто когда мы вступим в деятельность , все под нашим влиянием будут никак не менее Св. Ап. Павла , что Бог не нуждается в нас, мы не необходимое Ему для ведения других ко спасению со своими грехами; что в грехах своих скорее следует искать причину неудачь, свои достоинства считать очень малыми, ничего незначащими, что трудно будет действовать после, когда придется оставит братство и действовать наедине. Я говорил мало и во время разговора чувствовал себя очень довольным. Любовь ли о. Ректора с какою он обращался и поучал, присутствие ли вместе с Д. И. или надежда на то , что может быть не пошлют в монахи, или самолюбие говорившее, что ведь мы смиренны – не осуждаем других монахов, заботимся о созидании, а не разорении и т.п. или все это вместе было причиною. Потом пошел ко всенощной , за которой стоял сначала не вполне внимательно, но в одушевлении. Под конец же смутился низменными заботами: вместо того, чтобы поклониться Кресту Христову и воспевать сердцем стихиры Кресту , я пел устами , а сердце более ходило не в самоотвержении, а разве в мыслях , что при поклонении  Кресту Христову нужно оставить попечения земные: как бы не пропустить ужина, как получше взять пальто, оставленное у о. Ректора и поймать зайцев…Несмотря на шум в номере  и пение песен впрочем, содержания благообразного – остался в номере, потому что наверху было мрачно и к шуму де нужно приучаться – подумал и о том, не отразилось бы начало знакомства с Д.И. какою-нибудь страстью – не возлюбить бы человека — более Христа Бога и не оставить любви к другим. Ограничить порывистость всякую, вооружиться терпиливостью, мыслию о Христе и отдать себя в руки Промысла Божия, дающего вся требуемая…

 23 марта. Вторник. День имянин маминых . Спалось не очень-то хорошо… Ослабел духом и телом и дожидаясь окончания занятий и вообще утомления, соединял, естественно, конец работы с мыслью об ужине. После него с тою же неохотою и тяготением ко сну, посмотрел ( с непониманием или непамятованием читаемого) «Христианское чтение» о переводе 70 псалма.

24 марта. Четверг. Встал окончательно после полусонного мечтания (привиделось, будто А. В. Горский не заботился , будучи Ректором, об интересах студентов и относился к ним официально…Чушь!). После обеда суетился с раздачей своей проповеди – отдавать лично в одиночку, видя, что многим не нужно и что примут только по оффициальности товарищества – ибо как отказаться  — не очень- то удобно. В тоже время нельзя взирать на лица , если большинству давал, а другие знают об этом, то нужно оставить раздачу? За всенощной праздничное настроение первой половины почти сменилось каким-то другим в котором было немало обеденных мыслей.

25 марта. Пятница. Великий День Благовещения. За обедней был вообще мало воодушевлен , иногда был  в иных мыслях, мелькали и обеден.  мысли. Служили обедню 11 священников и 5 диаконов. О. Ректор говорил проповедь (Нынче мы видим исполнение слов Богоматери: « яко призре на смирение рабы своея, себо отныне ублажат мя все роди». Все смиренные без различия перед сословиями и сокрушающиеся о грехах ныне по крайней мере в храме забывают о всех житейских скорбях и становятся истинными чадами Господа и такими будут при смирении до конца жизни. Между тем гордые, осуждающие других, а себя оправдывающие ныне чужды радости; да и вообще они могут только на время юности заглушить удовольствиями скорбь жизни, но не то будет по смерти.

В последнее десятилетие мы видим может быть отрадное явление, что русский народ прежде увлекавшийся городскою развращенною жизнью и материальными удобствами города теперь обращается в смирении к прежнему благочестию. Железные дороги приводят ко святым местам вместо шумных городов… Если это благочестие  русского народа (которое прежде уходило от развращенного мира в леса) теперь будет возгреваемо поучением в Евангелии  и в смирении, то русский народ явится благовествующим радость велию всем народам… В 6 час. Услышал звуки колокола, призывающего ко всенощной. Но только вспоминания о том, что « ныне даже птица гнездо не вьет», а главным образом примеры С.И. побудили меня идти  не к концу службы , теперь. С.И. спросил, что же вы не выдержали себя и оставили занятия? Чем можно было ответить кроме приведенной пословицы? От суеты книжной (ибо, ведь, я был в суете, а не в  увлечении научном) лучше всего было избавиться в храме.

26 марта. Суббота. Сочинение оставил- нужно-де более свободное время, потому что начинать нужно новый отдел: то слабость, то новый отдел – так от надлежащих дел отлыниваю. За всенощной нечувствие и в конце обеденные мысли: только по временам дух несколько возвышался, пошел в Троицкий собор, где больше спал- такой припадок напал, как мне показалось, в связи с запором, отражавшимся в голове чувством тяжести – притягивания к земле.

27 марта. Воскресенье. За обедней конец омрачился обеден. представлениями и обедня прошла в довольно в нечувствительном состоянии. После обеда С.И. позвал меня в скит. Пошел еще с нами Хр. Ан. Надеждин. Заходили к о. Григорию, подходили к о. Варнаве за благословением. Говорили больше о монашестве, совместимо ли оно с учебной службой. По С.И. нельзя вполне совместить – здесь происходит разменивание истинно-монашеской жизни на мирскую; но нужно же кому-нибудь идти на учебную службу, притом нужно удаляться не от людей, а от греховности мира.

28 марта. Понедельник. В7час. Взял Янышева, которого держал до 9 часов. Потом читал письма1) из дома, написанное рукою мамы, в котором высказывались чувства по поводу моих толков о будущем.2) от Семенова – в нем меня более заняло сообщение о Н.П. Руновском, что он много читает, что ему мне писать некогда. Потом зашел в больницу, Рыбинский  как-будто бы очень обрадовался приходу внешнего человека , говорил, что в больнице скучно, мы говорили больше о сочинении, о здоровье, об экзаменах.

29 марта. Вторник. Сегодня ходил к о. Ректору. Он заговорил было о монашестве: так для Вас монашество гроб?, а если сделаетесь монахом, вероятно, будет тоже, что Петербург для барышни из провинции. Затем говорил, что честолюбия бояться в монашестве не следует, что там придется постоянно- как о. Григорий,- заботиться о других, притом так, что не найдется времени заботиться о себе, сказал при этом о себе, что он в настоящее время очень устал, п.ч. нет никакого нормального отдыха,- летом нельзя было никуда уехать, приходилось принимать петербургских и других студентов (до52) и гостей – в общем это утомительно.

Потом говорили об отношении к товарищам, что меня все как-то любят или уважают или не ненавидят, что возникают мысли, будто мой образ жизни имеет какое-то поучительное значение о. Ректор сказал, что вообще мыслей сравнительных избежать нельзя, но нужно вменять все не себе, а благодати Божией, себя же укорять не самоупиваться и не превозноситься. Далее я сказал о трудности для меня уединения, о своих чувствах одиночества, когда хочется говорить с тем кого любишь, о своей влюбчивости в Тих. В семинарии и Ч-ва,- причем желание видеть и говорить бывает иногда сильным. О. Ректор говорил, что удаляться особенно не следует, чтобы не возгордиться( не нужно напрягать себя к говорению и уединяться от разговоров, особенно если ищут другие),  что нужно открывать себя тем. Кто нуждается в нашем сочувствии( я пропустил при этом эгоистическую фразу, что во мне никто не нуждается, а я нуждаюсь…): что более высокие интересы и обращение с порученными вытесняют подобную исключительность, так что все становятся любимчиками, что до грубо-плотского тут дойти  едва ли можно… описывал состояние влюбчивости… напр. ревностью, желанием только любимым и заниматься, говорил, что гибнут от влюбчивости, напр. Смирнов, 3 курса, отчасти влюбчив и Ширяев, покойный Феодоровский. Сказал я, что хочется познакомиться и с Ширяевым, хотя не знаю нужно ли вследствие краткости времени. О. Ректор разрешил. Потом о будущей специальности сказал, что по всей вероятности запишусь у  Глаголева… Потом сказал, что иногда затрудняюсь решением вопроса идти ли  в Церковь или заниматься. О. Ректор сказал. Что главным образом нужно ходить на общеобязательные службы, что во время экзаменов не всегда будут служить, п.ч. священникам будет трудно. Прошедший мимо о. Инспектор сказал, что моя проповедь написано «хитро». Потом по приходе в номер взял сочинение, но сначала мечтал и время ушло как-то попусту.

30 марта. Среда. Сегодня узнали, что экзамены на нашем курсе предположено по расписанию кончить 28 мая, начать с 2 мая. О. Ректор сказал, что последний экзамен можно перенести на фомину неделю.

1 апреля. Пятница. За всенощной чувствовалось не тяжко, по временам легко,- обычное для иных периодов равнодушие не давило сильно. Кончилось в начале 9-го. После ужина о. Ректор сказал, что ходили на лекции и вели себя исправнее за последнее время, не подражая недавнему примеру 2-го курса. Потом сказал, что если по временам чувствуется уныние при обращении с студентами, то при извещении об уводе в Иерусалим почувствовались тяжесть разлуки, подобно тому, как старик под тяжестью ноши звавший смерть, испугался при ея появлении.- По приходе записал. Нынче продолжали обманывать ложными письмами, ложными объявлениями; после ужина пели. – Записал среди пения. За всенощной было довольно много из студентов( человек 50 или более), а прошлый раз в среду были все почти певчие обоих клиросов.

2 апреля.Суббота. Встал в 7ч. 10м. в смятении не из-за обедов гл. образом. А из-за столкновения обязанностей – идти в церковь, притом в 8ч., а не в 7ч. и на лекцию. Решил обеды перенести на перемену после второй лекции, а лекцию П.И. Казанского упустить. Смущение однако не прекратилось и оставило за собою склонность к разсеянию и расхищению сердца, хотя мысли и были сосредоточены на богослужении: сердце в немногие моменты было, кажется, нерасхищено. Обедня кончилась уже к 10ч.. После обеда записал и решил гулять. Начал один, потом встретился Каллист. Затем подошел к брату; так до 2ч.(брат только что хотел начинать переписывать сочинение; Штемберг вечно пропадает, почти не появляется  В.А. еще не кончил писать тоже и Пальмов, Руднев, Боголюбов, Тихомиров или начали или близки к началу переписыванья). Потом стал переписывать сочинение до 5 часов; хлопоты вроде чаю,  хождения к о. Серапиону за III томом Сильвестра  для брата… За всенощной вторая половина омрачилась стрелами обеденными. После всенощной переписывали до 12 часов, потом записал и решил в 12 ¾ идти спать; лег в 1 3\4(заснул).

 

О монашестве.

3апреля. Воскресенье. Встал около 8 ч. Перед пробуждением видел странный сон – будто бы я недавно умер и вот переживаю состояние души вне тела. Душа моя спокойна все время вообще была, а  может быть еще безпечна не поняла своей участи и думает о том, что теперь за условия ея жизни. Она витает по местам , где жила в теле и думает, что я теперь буду делать доброго и как, когда я была в теле, то была возможность легко совершать добро; (однако к жизни в теле  не чувствовалось желания) плохо когда успокаивают(хотя не с этою целью, а не вдумываясь надлежащим образом в сущность загробного состояния) тем, что исправление невозможно и по смерти , более истины в словах Макария и говорящих, что по смерти нет раскаяния, возможно облегчение по молитвам церкви(хоть эти не во всем верны,п.ч. они также не вдумывались в сущность загробного состояния. Вот, думается душе, как бы теперь полезна молитва за мою душу (хотя в чем польза не  сознавалось): плохо, что во время жизни я не просил молитв и теперь умер внезапно, непопросив даже С.И.Ч. Будет ли он за меня молиться?  Почувствуют ли другие , что с моею смертью утратили что-нибудь? На земле я мечтал о связи с умершими, напр. с Феодоровским; но теперь я как-то совершенно один и не чувствую связи ни с кем, что же это за общенье с другими вне тела?(однако предчувствовалось , что так едвали останется, это общение м.б. почувствуется не отвлеченно, но живее). Потом я проник на крыльцо какого-то дома, где как предположил происходило погребение ( уже не самого меня ли? Подумалось мне) , но ничего не догадался, видел как –будто бы покров, бывший на гробе о. Григория – общение с думами не пространственное и нельзя спрашивать, как я спрашивал где же те, с которыми я старался войти в общение? Нужно приблизить их к себе в своей душе в любви и общение почувствуется живее.- Еще :связь души с местами, в которых обращалась едвали только дело привязанности к миру и остановка на средстве вместо цели: ведь здесь душа созидала себе основание жизни и потому связь эта в лучшем своем элементе может быть будет вечна, хотя все что имело значения средства, а не цели прейдет». Встав и записал, оставшия минуты употребил на исполнение долга. За обедней чувствовался как и вчера, мир- даже ныне более; нынче вместо обеденных стрел( они нынче проходили только точками) душа занималась размышлением о сне, но это размышление, как думалось, больше совершалось в Боге и Христе; о Христе и о Боге во сне как-то , ведь, мало думалось или позабылось, а думалось об участи. Нынче о. Ректор говорил проповедь: « Можете ли пить чашу , которую я пью?… Начальники в мире не заботятся о том , ч.б. пить чашу, испытывая скорби за вверенных,- что есть долг не одних пастырей, но и всех, кому дано влияние на других – начальникам, родителям, мужьям… они заботятся более о подчинении и том, чтобы их слушались, почитали, ценили… об этом и говорят только. Но если богатство не дает спать… то властолюбие и честолюбие всего менее может насытится: и вместо обещанной сладости испытывается горечь напоения. – В последние годы говорить начали об ином служении народу; но эти новые служители народа, поставившие себе целью избавление от страданий, а не от греха, не исполняют так же заповедь Христову, как древние  царие язык. Господь Иисус Христос разве пришел для избавления от страданий? Не Он ли говорил о Кресте? Не таковы ли были все последовавшие Ему? И Мария Египетская, память которой ныне празднуется, прежде совершенно забывшаяся в мирских сладостях, по обращению ко Христу разве не понесла постоянные труды и скорби. Вообще все обещающие избавления  от страданий будут прославляемы и избавления от греха прекословие, злословие, насмешки и даже смерть; как преп. Сергий от грубости учеников должен был оставить обитель. Да и обращавшиеся к людям духовной жизни получали не упокоение, а тоже гонение со стороны мира. И ныне приступая к Седьмице  Страстей  Христовых не будем отказываться от Креста и мы будем иметь более мира, чем о мирских обманчивых сладостей?»

После обеда читал письмо отца Феодоровского, присланное о. Михею и для прочтения студентам (благодарность за присланные о. Михеем деньги собственныя и от книг). Потом нечто дописал из сочинения и решил идти гулять. Гулял с братом. Потом разговаривали с С.И. о содержании нынешнего сна и других состояний вроде откровения он тоже рассказал, что во сне переживал иногда сильную любовь с полным преданием любимому; говорил, что ему снился нередко о. Ректор,- недавно в неблагоприятном свете, как нежелающий знать его душу и о ней заботиться, а только заниматься разговорами.- Нынче с о. Ректором говорил об отношении молитвы и занятий наукою и дневником (он говорил, что не обязательно ходить ко всем службам академической церкви, перечислял часы, уходящие на занятия и дневник ( о дневнике сказал, что если из потребности  это выходит, то можно не оставлять… после интересно может быть на старости… хотя бы и мелочи…что можно после напечатать). Потом говорил кое-что о слабости памяти и неспособности к историческим наукам, о желании прочитать « О священстве». ( о. Ректор просил читать о пастырстве в бесед на 2 посл. к Коринфянам. Хорошо о пастырстве читать Григория Богослова советовал читать из аскетич. произведений — Макария Египетского, Иоанна Лествичника, которого и дал мне. Говорил еще я о своих занятиях, что успеваю только сочинения писать; читаю журналы( за новостями гнаться не следует, но руководиться тем, что выбирается само собою…) перечислял и остальное, что делал.

4 апреля. Понедельник. Мытищин читал лекцию. Читал о каноне ветхозаветных книг, я слушал плохо. Среди сонных веяний, иное не доходило до ушей; б.ч. входящее в одно также выходило в другое. После обеда, которому, по-видимому,  я предал большое внимания чем следует, записал и решил погулять. Около3х часов начал переписывать и кончил 4 3\4 часа; посмотрел «Лествицу»- что-то о пище. Нынче после ужина вздумал выпить чаю- не-то потому что захотелось пить, не то по суете. За переписыванием сочинения как-то реже вспоминалось о Боге. Не впасть бы в суету  и в жизнь по одним стихиям мира ведь, пищи желать и стремиться к ней- не есть задача человека. Нужно благодатию насыщать сердца, а не брашнами и суетой мира во всяких видах. Нужно пробудиться от сна … и не жалеть назвать себя спящим.. . Лег спать около 12 1\4ч.

5 апреля.Вторник. Встал минут без 10 в 7ч. и сказал несколько слов с С.И., уезжавшим в Пушкино; потом после исполнения должного, посмотрел некоторые письма Макария Оптинского. Потом разговаривали с С.И. Речкиным он говорил, что читать по педагогике, что читать, постоянно читать нет нужды приучать себя не привязываться слишком к книгам, хотя разнообразие ведет к рассеянности. Все почти теперь очень усердно в нашем номере занимаются сочинением. Судницын в больнице и слаб  поехал в Москву, сочинение отложил на лето. Строев не очень усерден – куда-то уходит. Остальные все усердно занимаются. Нынче о. Ректор говорил, что нынче последняя вечерняя молитва и на следующей уже многих не придеться увидеть: из учащихся становятся учащими: немногие при этом сохраняют целость убеждений, многие переменяются ради принципа борьбы за существование: спасают от этого молитва и внимание  к себе. Плохо не приучившимся молиться. Печально, если научившиеся теперь, потом разучатся , хотя бывает что иные в жизни научаются молиться.

6 апреля. Среда. Последний день лекций. Около 4-х часов пошел к о. Ректору: сначала пил чай вместе с Ухтомским, Кирилловским, о. Михеем. Потом хотел было уходить, но О. Ректор оставил меня для уединенного разговора. Впрочем о. Ректор на время выходил, и я разговаривал с о. Михеем. Он говорил о Д. Ив., что воодушевленный идеалами, он будет трудно чувствовать себя по незнанию практической почвы, что одушевленный духом Христовым может действовать всегда и во всяком положении – учительском даже без монашества. О. Ректор сказал, что желает собственно прежде всего доброй жизни. Поэтому не посылает в монахи «влюбчикинов», что если нет пока решительного призвания (ибо на естествен. склонности вырастает), то нужно ждать не предрешать теперь вопроса, ожидая решения об указании жизни по воле Божией, что в монахи во всяком случае попозднее,не ранее 4го курса или через год после окончания курса, что может быть Бог укажет служить и в учителях…  Что он сам чувствовал при поступлении в монашество  волю Божию, которая выше всего говорил, что ближайшее общение возможно и в монахах. Что учительство невозможно без благодати священства, что в учителях можно не выдержать до 40 лет и впасть в формализм и мир – сделать мало, п.ч. теоретическими вопросами мало интересуются в науках, особенно в семинарии. Говорил и об удобствах   монашества и о том, что я близко стать в отношениях к людям не могу – буду все как чужой. Я говорил и то, что священство желательно даже может быть теперь, если бы не женитьба, что видится воля Божия в том, что я думаю, что о. Иоанн Кронштадский едва ли видел какое-нибудь чудесное указание и руководство естествен. склонностью, что кажется всего естественнее мне действовать в сфере обычных житейских отношений.(О.Ректор назвал это самым трудным), что мне кажется неестественным разделение на монашество и мирян (о. Ректор сказал, что монах может пользоваться естествен. стороной.  Сказал, что с  Д.И. хочу познакомиться ради братства во Христе и опоры… но как бы не было влюбчивости. О. Ректор отрек возможность влюбчивости – она притом с серьезными интересами жизни пропадет и заменится любовью ко всем. Сказал, что если иногда оставляю церковь ради разговора «по долгу» , то ничего; моментов религиозных стремлений не нужно пропускать.. при нечувствии стараться идти в Церковь  если не удерживает другой долг. Потом он дал мне записку к о. Герману. Ушел я в мире, но волнение душевное и нервное как-то совмещались с миром, который вызывала мысль, что не все мое разрушено и что м.б. пойдет по своей колеи. Вскоре напал на меня голод, как и на многих других. После ужина мелькали обеденные моменты: везде проникают, как  будто- бы время закусыванья служит пределом стремлений, а остальное трудным путем к этому пределу. Здесь жизнь одним хлебом. Хлеб духовный очень мало понятен… Гл. обр. в моменты религиозного воодушевления или беседы.

7 апреля. Четверг. Сегодня гуляли с Пальмовым.  Говорили с ним о том , куда ему поступать: должность священника, хотя высока , но он не чувствует в себе достаточно веры, должность учителя словесности лучше всего бы, но мало вероятна; должность учителя латинского языка бесполезна, должность учителя сельской школы выше и полезнее, но бедна, а у него будет семья и бедный отец.

8 апреля. Пятница. День подачи сочинения. За обедней  как-то чувствовал тот холод в мозгу, который бывает при унылой холодноватой погоде, мечтал об обедах очень часто, хотя постоянно старался молиться. Пред часами сказал несколько слов с Пальмовым об классифости душевных явлений и о том можно ли говорить о бессознательном и непроизвольно пассивном состояний души в безусловном смысле(минут 10-15). Как-то вообще теперь сначала находит разсеяние и расхищение: мысль бежит от молитвы, начинаешь вслушиваться и сосредоточиваться и даже по временам несколько одушевляться. Стоял по привычке на клиросе, чтобы слышать (хотя там часто рассеваешься разговорами, пением и движениями…).

9 апреля. Суббота. В 2ч. я пошел к о. Герману в Гефсиманский скит. У него пробыл часа полтора. О. Герман – высокий благообразный старец с постным(белым), по-видимому, лицом – редко улыбающимся . Сказал сначала слов пять о том, кто я . Спросил, такой ли я неразговорчивый и уединяюсь ли ( я сказал про летнее уединение и нечастые разговоры), занимаюсь ли в то время , например, когда иду куда – нибудь мыслями о Боге( я сказал, сто стараюсь чаще вспоминать), потому что это главное. Затем спросил, что меня смущает. Я предварительно сказал, что уже говорил о душевной жизни с о. Ректором и прочитал из аскетических творений о необходимости советоваться с другими о душевной жизни.  Тогда о. Ректор, утвердив эту необходимость, сказал, что как в научении внешним наукам существует постепенность так и в духовной жизни нельзя сразу вскочить на верхнюю ступень: только некоторые мечтают о разных подвигах вроде долговременных постов или уединения… Но не это нужно, п. ч. при них можно остаться фарисеем; главное дело в самоукорении, ( об этом особенно настаивал) постоянным напоминанием себе о греховности. Если и нет тяжких падений, то может быть тонкая брань и совершенно погубить человека без самоукорения, потому что мы все- таки как- нибудь стараемся себя оправдать(Впрочем, если не было тяжких падений, то помыслами, которыми несочувствуешь можно не смущаться – ( отсутствием сильных чувств самоукорения) —  дал Дм. Ростовского « о помыслах». Нужна постоянная исповедь – открытие зла и пред собою и другими ( или товарищами или духовным отцом). Особенно важно чтение творений св. отцов – где как-бы зерцало души напр. особенно хорошо прочитать творения аввы Дорофея, также Ефрема Сирина,  Дмитр. Ростовского и Тихона Задонского – наши Златоуст и Василий В. И любовь к занятию внешними науками, которое сначала так увлекало ав. Дорофея, он обратил на заботу о душе впоследствии. И недостатки других мы видим скорее чем свои, поэтому прежде всего нужно увидеть свои (нужно скорее, стараться в других увидеть доброе, а причину разных – несчастий и бедствий стараться увидеть в своих грехах… Если с помыслами самолюбивыми трудно бороться, читать псалом 69 – потом впрочем братски (если это указание не приведет в гнев или не раздражит) можно побеседовать об этих недостатках и с другими, не раздражая их. Можно и беседовать с товарищами (спросил есть ли близкие и о С.И. – спросил о чем я беседую с ним: я сказал, что о делах по академии, ему же говорю о душе – когда я указал на него) – но любовь не должна быть подобна плотской, вроде близости телесной, поцелуев… впрочем, видеть и беседовать – не всегда значит искать плотского. Читать лучше творения святых отцов, а Толстого, Достоевского и других опасно, чтобы не увлечься… В церковь можно иногда не идти, если удерживают занятия по академии: если нет неотложного дела, лучше идти, п.ч. лучше можно найти успокоение). Говорил, что помыслами частыми об еде не следует смущаться ( я несколько раз напоминал ему, что ими смущаюсь) и можно вообще кушать как следует… Затем спрашивал относительно порока против седьмой заповеди.  Спросил куда думаю идти. Я (сказал , что говорил об этом с о. Ректором) ответил, что в учителя, потом во священники, а к монашеству не чувствую склонности, хотя говорил с о. Ректором – вообще же на о. Ректора сказал, нужно ожидать указания обстоятельств и Промысла Божия. Он все это одобрил ( в средине речи, когда как разговор прекратился, он прочитал выдержку из Дмитр. Ростовского о том, что поступивший в монашество не раскается и вообще о высоте монашества…). Дал мне несколько маленьких брошюр, потом я спросил «можно ли еще придти?» Он сказал , когда застану, то можно. На обратном пути, обдумывал и вспоминал. Во время пребывания у отца Германа, хотя он говорил мне всего более о самоукорении, я говорил более, чтобы оправдать себя: цель была та, чтобы быть понятым (не в общем только, а в частности), но едвали с этою целью не соединялось самооправдание: самоукорения же вовсе нечувствовал. Почему это? Неужели (это от того только, что) я как бы бесчувственное существо. Итак в бесчувственности виновен.

10 апреля. Воскресенье Вербное. За обедней о. Ректор говорил проповедь (Ныне Церковь празднует вход в Иерусалим Господа, как Победителя. Победа Его иная, чем прежних победителей на войне, за триумфов колесницей которых следовали пленники,- победа его в Кротости. Нынешний век более, чем другие, хвалится тем. Что теперь нет нелюбви между людьми, теперь: любят всех не различая вероисповедания и все в общении… Не превосходнее ли эта кротость теперяшнего века, чем кротость Христа, который всегда обличал злых? Нужно судить по плодам. Господь Иисус Христос, будучи кроток, всегда обличал и этою кротостью всех  спас. В которых оставалась хоть искра добра, только нераскаянные осуждены на мучение. Нынешние люди, хвалящиеся кротостью, заботятся о том, чтобы всем и добрым и злым говорить приятные слова и угождать. Но кого соединила подобная кротость? Не более ли неустройство в государствах, где наиболее потворствуют страстям? Истинные последователи заботятся не о кротости на словах и делах, а о близости сердца и этим более приобретают братьев, сестер, отцев и матерей. Итак, братие, елика суть истинна, елика честна…Это будем приобретать и созидать Царствие Божие.). После ужина пошел ко всенощной или утрене,- стоял на клиросе и если бы не мысли о том , что –де пою и я и т.п. нечуждые самолюбия, то было бы очень хорошо: читали разборчиво, пели довольно хорошо. По приходе ок.92/3 ч. поговорил с С.И.- передал содержание беседы с о. Германом и последней беседы с о. Ректором, затем  о своих ненормальностях в отношении к нему … но  позабыл упомянуть о главном, что я интересуюсь только собою и только о себе говорю и нынче забыл о том, что он ездил на 6-ой недели и говорил с о. Ректором , об этом я спросил не передаст ли он мне… Затем записал и решил идти спать. Лег около1 часу. Вообще же нынче думалось, что я очень мало занимаюсь… Что если только лень причина этой малости… Конечно, не должно быть и суетливости и стремления вопреки другим интересам высшим поставить упорное стремление читать, оставив все… Вообще же нужно искать у Бога мудрости и силы, чтобы не впасть и в леность, и в суетливость.

11 апреля. Понедельник страстной седьмицы. За богослужением со второй половины начали посещать обеден. мысли, хотя не угнетающего свойства, не было и настоящего сосредоточения. После обеда подождал С.И. и спросил о письме, которое он вчера обещал дать: он дал 4 письма своих товарищей ( я ему вчера дал письма Аповлона): спросил несколько слов о вчерашнем разговоре с Ив. Мих. Трегубове … С.И. сказал между прочим, что вопрос об отношении церкви и государства не очень важен… Раза 2 прошел по саду и потом записал. Потом читал 4 письма, которые дал С.И. читал не столько с интересом, сколько с мыслями, что-де приходиться участием и вхождением в интересы и в душу других незнакомых людей обременять свой покоющий эгоизм. Но если бы даже при чтении и не было легкости на душе, то ведь, разве одних приятностейискать – не христианское ли участие? .. за всенощной благодаря Богу нынче обеден. мысли отступили- разве только мелькали под конец: правда, я не размышлял о кресте  и страстях Христовых , но чувствовал вообще мирное или радостное состояние жизни в Боге, посколько оно не отражалось самомнительностью или чем-нибудь подобным — —Карт за весь пост не было ни в наших номерах, ни на первом курсе, шашки же не исчезают, хотя теперь меньше. Поют песни светские и церковные… музыки как-то меньше.

12апреля.  Вторник Страстной седьмицы. За  обедней не мог преодолеть всех косностей … нередко посещали обеден. мысли. После обеда отдал С.И. вчера данные письма и сказал, что все писавшие люди- увлекающиеся(С. И.сказал, что после поговорим о них подробно ). За всенощной являлись мысли о слабости – мнимой- и об еде. Впрочем, реже, чем утром. После нее зашел в 8 номер, куда приглашали студентов 2-го курса для совещания о писании лекций.

13 апреля. Среда Страстной Седьмицы. В 61/2ч. встал и суетился несколько относительно распределения времени- сначала пошел в церковь – так как молитвы не было, то сначала в коридоре, затем в саду (нынче еще теплее) исполнял должное и обдумывал; затем пошел в коридор и увидев, что никого нет, пошел исповедоваться у о. Палладия: он мне очень понравился. Сначала он говорил о вреде раздражительности, особенно если буду пастырем. Я заботился и отчасти торопился рассказать все грехи и не с полным вниманием слушал его наставления… О лицемерии забыл сказать… Но Господь, приявший блудницу и кровоточивую, по милосердию Своему и меня не отвергнет, если буду прибывать с Ним… без Его помощи я бессилен бороться против суетности мира.- После исповеди пошел к часам и пришел еще до начала. Благодаря Богу, мысли не были многопопечительны и немного рассевались. Потом после обедни в саду читал «Лествицу». После обедни С.И. спросил меня сколько у меня осталось экземпляров проповеди. После обеда и записи решил выйти в сад. В 5 ½ часа пошел в спальню, чтобы звать Штемберга в церковь… вот где испытание смирению! И нельзя рассудить, насколько мой поступок исходил из заботливости о душе, сколько из «учительства». Но казалось, что нельзя не идти  и оставить в пренебрежении, не сказавши… за всенощной под конец ноги устали и заняли отчасти внимание, не упустили случая и обеден. Мысли под конец… впрочем может  быть все это не мешало пребывать с Христом… скорее мешало пребывание во Христе, то, что сильное чувство было редко… по крайней мере радостное… внимание в.ч. было… После всенощной (кончилось ок. 82/3ч) и ужина читали акафист к Богородице и Спасителю. Затем читал «Лествицу», но среди склонения ко сну… Лег около 12 часов предварительно посмотрел из Ев. Луки о Тайной Вечери.

14 апреля. Четверг Страстной Седьмицы. Окончательно проснулся около 7 часов. Должное исполнялось без радостного чувства: тоже было и за обедней. За ней чувствовалось недостоинства и трепета пред предстоящим величием тайны Тела Христова( особенно вовремя проповеди). Изредка мелькали обеден. мысли. Пред обедней с 81/4 – 83/4ч читал «Лествицу», потом прощальную беседе Господа. За обедней о.Ректор говорил проповедь: « ныне церковь празднует преподаяние ученикам Господом И. Христом Своего Тела и Крови, высшее проявление Его любви к ним на Тайной вечери при умовении ног. Чем же ученики отвечают на Его любовь? То спорят о первенстве, то отрекаютя, то не хотят и часа побдеть с Ним , то разбегаются… И мы подобны им как колебающиеся и мало любящие; но хорошо было бы иметь и такую любовь к Господу, чем совсем не иметь. И мы имеем… И надеемся на благодать Его… Но мы должны помнить, что при столь тесном приближении нас к Господу есть только 2 исхода при падении: или путь Петра раскаявшегося или Иуды отчаявшагося. Если кто-да не будет сего – отступит от И. Христа, тот да идет путем Петра… да примет путь покаяния, веры и любви… И если в коем есть хотя капля любви, того Преисполненной любовью Господь может восставить… да  воззовем  к Нему: Чертог Твой вижду, Спасе Мой, украшенный и одежды не имам да вниду в онь, просвети одеяния души моея, Светодавче. И Спаси мя!. За всенощной приходили сначала моменты очень сильного чувства особенно при  созерцании великой всепрощающей и всеснисходящей Любви Спасителя во время чтения Первого Евангелия. Остальное время не чуждо было и обеден. точек… в остальное время не было живого чувства величия любви Христовой, терпящей за нас все страдания… Служили хорошо, читали разборчиво( кананархом за отъездом Леонида Соколова состоит К. Торопов), пели также порядочно. Кончилась без 10 в 9ч.

15 апреля. Пятница Ст. Седьмицы. Проснулся в 6 3/4ч. В нач.9ч. начал читать «Лествицу» С 9 до11ч. был за часами: оживленного чувства и радостного не было почти. За часами и за вечерней по временам приходили мысли о том, что «окончится» через столько-то времени; впрочем если сокрушенные чувства и пребывание в Боге не прекратится, то едва ли следует смущаться этим видом предпочтения мира Богу. За вечерней о. ректор говорил проповедь «Где найдем утешения в эти дни скорбных чувств? Сравнивая себя с разными людьми, окружившими Спасителяв день Его смерти, мы будем уподобляться, по кр. мере, мироносицам. Они скорбели о страданиях Иисуса Христа и за это удостоились Его явления по воскресении. Но они не понимали значения Его страданий: ибо почему Господь во время страданий был мирен, потому что конец страданий не на Голгофе, а в том, что Он перестрадал в себе все скорби всех душ из всех времен. Учительствующия и извлекающия души других из страданий, поэтому суть утешители Христа, которых Он может быть видел во время Страданий – и все любящие христиане, хотя небольшую часть вносящие в это дело Христово, не будут лишены наград». После вечерни и обеда(пост вообще не соблюдаю – лишь по временам немного умеришь обычное количество для легкости и тела и м. быть души только бы избежать превозношения в себе. Всенощную служили очень хорошо. Псалом 118 пели на 5-й и 3-й глас впрочем пели не весь псалом (сколько то выпустили). После всенощной сказал неск. слов с С.И. относительно заутрени. Потом читал «Лествицу», кончил около 12 отложив мечту о заутрене, решил идти спать. Заснул в нач.1-го часа.

День Светлого Христова Воскресения.

Вообще и утреня и обедня не могли остаться без суеты. За обедней пришлось возиться с просфорами некоторое время. Но, благодаря Богу, суета немного вредила мирному  или радостному настроению… Воскресший Господь…все оставляет  и покрывает… и без Него ничто же есмь читали Евангелие на 12 языках. По окончании я христосовался в больнице с Титовым… Я решительно не заметил какой-нибудь усталости ни в теле, ни в ногах. Полчаса 5. 30 лег спать. Проснулся в 9 часов, подумалчто делать, затем после того как постарался о должном(молитве), немного закусил. После обеда(вообще есть старался умеренно) вышел погулять. Старался петь про себя «Воскр. День». Затем писал письмо домой. Мрачных чувств вообще целый день не было, но, вероятно, было не  мало  самомнения… и если бы не воспоминания о том, что все Христос, то разве можно было бы жить в Боге? Около4-х пошел к вечерне. После нея студенты были у о. Ректора. За столом сидел рядом с С.И.. Некоторое время рядом с нами сидел о. Ректор и обращался то ко мне, то к С.И. Сказал С.И., что он, вероятно, более боится и краснеет при встрече с ним, чем со мною (что это значит?). Что мою проповедь хвалит о. Назарий и о моем здоровье частью… С.И. ушел, просидев немного более получаса, а я час. Затем около ужина читал еп. Феофана. Затем долго гулял, стараясь исполнять должное. Затем записал и решил идти спать. Так прошел и закончился великий день. Что доброго, мирного или радостного было в течение его, то принадлежит Судии Богу, дающему жизнь в Воскресшем из мертвых Христе…  Что суетного, самомнительного или еще подобного то от моего лукавства и дьявольского. Господи! Сохрани мя и управи мя во спасение якоже веси и не даждь мне забыть о моих ближних братьях —  жити не себе подаждь, но Тебе и в Тебе служить ближним! Ибо о Тебе только могут быть вси едино, без Тебе же не можем ничесоже… С. И.и Д. И. нынче уехали домой.

18 апреля. Понедельник Св. Пасхи. За обедней о. Ректор читал проповедь Св. И. Златоуста. После обедни записал и решил выйти погулять (погода вчера была теплая и красная, нынче солнце светило реже…). Нужно, кажется, отрезвляться духом и бодрствовать, чтобы не увлекали стихии мира. В 7 ч. позвали к о. Инспектору. Я говорил с Мещерским. Он спрашивал меня, какого мнения другие и я относительно его монашества; при этом обнаружилось мое незнание о других. С Строевым говорили: как возможно совмещение непрестанной радости и сокрушения… При этом о. Инспектор сказал, что есть радость от гордости от неразличения себя от Бога по совершенствам, хотя возможна радость чистая без сокрушения… но моменты. Вообще же в чувствах радости и сокрушения постоянные переходы… пришлось сказать еще о том, что я к уединению не способен… про этом Миловидов сказал, что я и не хочу иметь общения с действительными людьми… С Силиным более познакомился… Знакомство с подаванием руки началось его христосованием со мною на клиросе… да будет оно во имя Христа… Я по своему эгоизму доселе не могу совершенно помириться с тем, что склад его духовной жизни иной, что об общении и родстве душ трудно говорить… Любить только любящих нас, а тем более только нравящихся- дело язычества. По приходе в спальне старался исполнить должное чтобы сосредоточиться. Потом толковал с братом ( о том что есть пища духовная…что не нужно мнить о себе и суетиться в делах), затем с Тихомировым, Никифоровым о том, можно ли заводить знакомство с барышнями и о том в каком духе и смысле оно должно происходить если дозволительно… Господи! Прости мя, если впал в суету и в учительство!

19 апреля. Вторник Св. Пасхи. За обедней о. Ректор читал одну из проповедей Св. И.Златоуста внушаюшее радостное чувство пасхальной светлости… После обеда прочитал проповедь С.И. и затем решил идти в Гефсиманский скит к о. Герману, но так как шел дождь, то отложил-  сходил на 20 минут гулять. Затем пересматривал Феофана, затем нечто из «Лествицы» и проповедь С.И.- второй раз.

20 апреля. Среда Св. Пасхи. За обедней  боролся с малочувствием сердца и его несобранием для пребывания с Воскресшим Христом… Завтра собираются ехать домой: Судницын и Тихомиров; брат – в Москву. Затем записал и 20 минут 2.30 пошел к о. Герману. Он спрашивал меня о занятиях на Пасхе, говорил, что занятия не суета, хотя бы и на Пасху, а подобны монастырскому послушанию, напр. поваров (что чтением после можно помочь другим…) что блажен посвятивший свою юность учению, а не забавам – он не раскается). О радости он сказал, что она бывает иногда обманчива… Что ей предшествует сокрушение о грехах… Об боязни уединения сказал, что когда я занимаюсь, то сосредоточиваю внимание, это и есть уединение, а внешнее уединение придет само собою со временем. За вечерней после спешной ходьбы был рассеян или более мечтал умом, чем молился сердцем.

25 апреля. Четверг Святой Пасхи. Проснулся около 6 3\4 часа и вскоре встал (спал плоховато и вообразил себя не выспавшимся). За богослужением сначала был маловнимателен и нечувствен: пасхальный канон … и так выслушивается… о безумия… ибо нельзя с себя снять вину в этом. Что если только я и виноват? Нынче о. Ректор говорил проповедь —  объяснял беседу Господа Иисуса Христа с Никодимом: «Были удивительные примеры возрождения: Св. Владимира, М. Египетской и теперь много примеров изменения. Начинают считать добром, что прежде считали злом и избегалось и наоборот… Говорящие, что характера изменить нельзя подобны неразумной речи Никодима: как может родиться человек старый ? Праздники и назначаются преимущественно для поднятия унывающих духом и для пробуждения спящих в страстях. Это пробуждение или воскресение спящих душ и есть величайшее чудо Духа Божия, дышашего, идеже хощет… Поэтому постараемся покаянием, подвигами и молитвою удержать в себе огнь Духа Божия, потому что принявшим христианство и павшим опять невозможно уже покаяние… предстоит один суд». Народу ходит множество студентов мало; ходят иные и становятся на клиросе.

22 апреля . Пятница Св. Пасхи. Должно быть плоть владеет мною; под видом исцеления желудка ищет сластей при принятии пищи под предлогом разговора стремится избежать труда; тянет ко сну.

Нынче о. Ректор говорил проповедь: « в нынешнем Евангелии  о претворении воды в вино – таже мысль о превращении Божественной Благодатью души из сухой  и бесплодной в приносящую плод. Многие говорят , почему это в светлый праздник мы не чувствуем радости, хотя и молимся и желаем этого? Хотя благодать Божия, как говорит Св. И. Злотоуст для всех приготовила обильную трапезу, но мы виноваты в том, что она не вселяется в нас, потому что в злобудушною душу не внидет  Премудрость или Дух Святый. Испытываем же себя, не обидели ли мы кого-нибудь или не впали в прелюбодеяние мысли или даже просто не стремились ли поскорее после службы насытиться скоромной пищей… всем этим мы оскорбляем Духа Святого. Испытаем же себя и покаемся и исправим все; придем хотя в дванадесятый час и может быть как блудный сын будем приняты не менее сынов, всегда слушавших Отца».

Хотя вообще слушание проповедей, по видимому, было лучшими минутами за богослужением( оно и ныне не доходило до сердечной молитвы). Однако после обедни я был борим обеденными мыслями , а за обедом позаботился, по видимому, по крайне мере, едва ли бы мог понять об желчи и оцте Владыки…или «моя пища творити  Волю Пославшего меня». На обед пошел спустя несколько минут после звонка и встретил на дороге о.Ректора и о. Инспектора; последний сказал: «должно быть проголодался Ив. Вас.?  Как противоположна выраженная здесь мысль о беззаботности относительно обедов с моею заботливостью о них! Но, Господи! Даждь мне возстать!» вечером за всенощной по временам тяжело было встречать в сердце нечувствие, особенно потому что это последняя пасхальная служба вечерняя: жаль расставаться с пасхальным богослужением. Оно кажется каким-то величайшим небесным благом, хотя бы и принималось с малочувствием!

23 апреля. Суббота Св. Пасхи. Встал и преодолев леность , поднялся в 7ч.. за обедней посещали и обеден. мысли и нечувствие и сознание его ненормальности и иное чувство, которое прежде было за литургией обычно во время «Тебе поем». Затем после поговорил с братом и со студентами, которые были в Крондштате и посещали о. Иоанна (Толпы народа везде… даже бегущая за каретой, в которой о. Иоанн пользовался воздухом; в тоже время слушая рассказы о нуждах… его неутомимость, к которой оказались неспособными 2 псаломщика: отсутствие у него внешняго величия и внутренняя нравственная сила успокаивающая волнующиеся, плачушие, одушевленные массы… его способность мгновенно сосредотачиваться для богослужения после расспросов… его веселость и шутливость , одушевление и слезы при богослужении; громкое усиленное служение.

24 апреля. Воскресенье. Неделя о Фоме. За обедней говорил проповедь Казанский( о том, что как весною приготовляются к полевым работам ,так и время в Академии должно быть таким приготовлением учением к будущему служению. Одним и теперь кажется предстоящий путь скорбным; другие мечтают о деятельности в общении с братством… эти мечтания не одна праздность, но способствует развитию любви к будущему служению …такие люди действуют незаметно и смиренно, с самоотвержением… в чем бы не состояла эта деятельность, в пастырстве или в науке… Дни в Академии да вспоминаются после в жизни, как светлое время для укрепления духовных сил…). После обедни прочитал письмо из дома, писанное папой- главным образом и отчасти другими: мамой, Владимиром, Николаем. В нем папа давал ответ и на мой вопрос о монашестве. После обеда записал и вышел гулять, просматривая «Путеводитель по Лавре». Затем разговаривая со Строевым , встретившийся о. Инспектор сказал , что нужно не бездельничать  и не заниматься, а молиться… За ужином, кажется, признал себя голодным и был не совсем умерен в пище. После минут 50 гуляли по саду с С.И. и рассказывали о проведении Пасхи друг другу.

25 апреля . Понедельник. Увы! Так нужно начать сей день: день боренья страстей,- именно обычно еды: мысль о ней приводила в некоторую слабость и не давала свободы узревать что есть пища истинная: мысль поднялась еще утром и если не прямо стояла в поле сознания, то на заднем его фоне. Так почти все время до 12ч.  с некоторыми перерывами и с различными степенями силы: самое воздержание сопровождалось мыслями, что-де последний день нынче или мыслями, не закусить ли или выпить чаю, но это будет не полезно для желудка и т.п.. Любовь ко Христу и Его делу и спасению души неизвестно проявлялась ли: может ли вселиться Дух Святый в греховное существо, которое ненавидит свое рабство всеми силами, боясь потерять естественное…Около 2-х часов без10мин. Взял Бэна; вскоре дождь загнал из сада в номер; там вообще с перерывами испытывал какое-то чувство уязвления, как бы склонность к недовольству и кислоте или раздражительности… В суете как раз забудешь Бога,- да не будет этого! Господи !По милосердию Твоему покрой мои немощи!

26 апреля. Вторник. Встал в начале восьмого. Затем не чуждый обеденных мыслей стал для исполнения долга: обычное питье чаев представилось чем-то более легким и чуждым подвига (какого?) и привлекательным. Обедни не было в нашей церкви и я нашел у себя множество дел: можно – де не идти… В начале 2 вышел погулять, хотя шло подобие небольшого дождя: пел ирмосы пасхального канона, затем взял «Глубковского» и ушел в номер: там среди тяготы времени и некоторого как бы недовольства и озлобления читал его. После чая немного с 1\4 часа потолковал с С.И. и благодаря этому, по-видимому, избавился от озлобления. Говорили о чтении книг летом.

27 апреля. Среда. Встал в 7 1/4ч.. Затем несвободный от обеденных мыслей стал для обычного, потом в начале 9-го принялся за дело или лучше безделье – пересматриванье  книг, данные Лебедевым.( Затем стал усиленно заниматься – время –де дорого). Труд сказывается. Пока спокоен, обыкновенно не чувствуешь того, что во время труда ( а, ведь, в семинарии время экзаменов переносилось, по видимому, благодушно и без чувства трудности особенной!…). То подумается что-де трудимся —  то начнешь сравнивать себя с другими: они-де не так непрерывно занимаются и в обычных занятиях не столь напрягают себя, то возникнет какая-то склонность к раздражению и осуждению других, так что лучшим кажется пустыня, то не сидится до нетерпения на одном месте… а вообще недовольство тем, что не сделал предположенного… забвение о молитве …мысли, что нужно-де подкрепить себя(хотя слабости часто не чувствуется, есть не тянет…

28 апреля. Четверг. Чтение носило характер тот же, то обеды по временам, то разсеяние или забвение о смысле жизни. Обеды… но что с ними делать?!  Сколько есть силы бороться – частью терпеть…укорять себя… не забывать главным образом о Боге и о том, что жизнь во Христе и Любви.

29 апреля. Пятница. С переписываньем билетов дело шло у меня очень туго и малоплодно, лучше должно быть вообще я способен мечтать о трудностях, да обедать, чем переходить их!  Расположение духа, если и не уныло, то склонно к миру или разсеянию, с переходом с места на место, с предмета на предмет, к слушанию разговоров и вмешательству в них. Но всего хуже то, что живешь по веку мира сего, забыв о Боге и о Христе, об едином на потребу.

30 апреля. Суббота. Вся жизнь в этом теперь и писать нечего: суета не дает , по видимому, заниматься иным(суета, конечно, не в занятиях, а в том , что я занимаюсь суетясь, забывая об остальном, кроме низшего…) Но может быть она послужит к смирению самомнительного и нечувствительного духа. Пошел ко всенощной: хотел было в Троицкий собор, но то дело, то ногиуставшие, то слабость, то суетливость – все это оставило в Академической церкви. Столп… увы!… то бросаем у ужас от того, что преходят обеденные мысли и как бы не различаю, что важнее обедать ли или (трудно собственно сказать, быть со Христом, то впадал в суетливые помыслы об экзаменах, или о слабостях , то в ужас от того, что стоял за каноном пасхальным, как каменный и непонимающий !!!.. Пал я и не знаю, как возстать! Господи! Исцели меня. Ибо нет иной жизни кроме Тебя!

1 мая. Воскресенье. Нед. Жен Мироносец.

Обедня была греческая: внимание частию уходило вместо молитвы на перевод частию (нужно бы сказать  «увы», если бы это можно было искать искренно) на обеденные мысли.

2 мая. Понедельник. За ужином, по видимому, впал в сластолюбие и забвение. Забвение вообще теперь во всем; так можно быть не далеким от погибели. После ужина поговорил несколько с С. И., который подошел ко мне и ходил со мною по саду. Нынче за панихидой о. Ректор говорил проповедь « Наше братство» носит  название не общество , а братство, потому что общества могут не иметь ввиду установления общения в целях на основах внутренних, на основах братства.  Затем о. Ректор напоминал о молитве за них и о необходимости непрестанно памятовать о заботившихся о святом деле.

3 мая. Вторник. День 1 экзамена по Нов. Греч. Истории. Проснулся как вчера часов в 5. Билет достался про Карла В. Отвечал порядочно, только язык не совсем двигался .  После экзаменов хлопотал пока наконец не увидел, что более всего прилично, идти в читальню. Там и пробыл до 1 часу. После обеда( за которым как-то нападает особенная забота не истощить бы как –нибудь себя; между тем как очень далеко до этого; вопреки обычному, даже пред приемами пищи есть не тянет. Экзамены и еда под видом заботы о здоровье – вот две суеты, приводящия в разсеяния и заставляющия забывать об Едином Истинном Боге, в чем жизнь несуетная! Казалось бы пора начать хотя какое –нибудь сосредоточение! Но дела не повинуются словам.

4 мая. Среда. Дневник что-то пустеет. Как бы не разменяться  без достатка на суету, часто прикрывая ее благовидными предлогами, что-де служу ближним или укрепляю себя для бодрости. Ведь, нет молитвы, — значит нет и истинной жизни.

5 мая. Четверг. Учу в саду , почти не являясь в номер, больше учу ходя, потому что никак себя не усадишь; мысли о том, что нужно щадить ноги, занимает ум, но не происходит действия. Учил до всенощной и после нее, за исключением времени после ужина около40 мин, которые пробыл у о. Михея, который звал ради предстоящих имянин: собралось много народа, так что негде было сидеть —  пили чай, угощались. За всенощной был только телом, а духом больше был на том, что нужно делать, когда подавать кадило, свечу, потому что я прислуживал в алтаре. И сознаюсь, что нет молитвы и не чувствуешь горечи от этого сознания, ни стремления подняться, ни желания быть со Христом! Но все-таки нужно стремиться и возвращать мысль и сердце из Страны далече….

6 мая  Пятница. День пр. Михея.

 Вообще же теперь как бы приходится сознавать себя во стране далече: впрочем  были и такие моменты, когда пребывание в церкви не считалось на  «время» или « пока» или не ожидался конец. После ужина гуляли с С. И. до 9-ти почти час; говоря о предполагаемой поездке в Соловки или т.п., причем я выставлял в смешливой карикатуре свою неподвижность.

7 маяСуббота. На экзамене отвечал плоховато: Билет достался 1-ый, который я по пробуждении не прочитал и перед столом обдумывал не то, что меня спрашивали (язык не вязался, забывалось то, что припомнил). Вышел я с подробным конспектом, в который было стыдно смотреть и поэтому не рассмотрел плана. После экзамена немного посидел в аудитории, затем вышел в сад и гуляли с С.И., говоря об экзамене. За обедом выбирал тщательно что-либо полезнее для желудка. Но дело не в этом,а в том, что,  ведь, я  не сосредоточился и рассеялся, как-будто бы уже нет цели, как будто бы рассеяваться можно; как-будто стремиться нужно куда-то вдаль и искать каких-нибудь определенных дел, забыв о том, что все должно быть возращаемо во Христе. Если в Нем, то дела сами собою определятся. После ужина писал письмо домой, а потом сходил в Троицкий собор к окончанию канона(так давно я оставил это святое место, где следовало бы искать мира души!..)

8. Воскресенье. День Св. Иоанна Богослова.

За обедней очень часто впадал в обеденныя мечтания. А вообще целый день я не был свободен от сонливости.

9 мая Понедельник. День Чуд. Николая.

После обедни записал; затем вышел погулять. Дело вообще идет медленно. Учу почти все время в саду… Ничего не нашлось записать о духовной жизни за целый день.

10 мая. Вторник. Учил то в номере, то в саду. После обеда, за которым ел по-прежнему(не ослабеть бы). Так течет время, без исправления и изменения на лучшее. Без скорби об этой неизменности и постоянных падениях. Но этого не должно быть…Нужно снимать покровы обольщений…Но самые слова сии показывают, куда-бы нужно обратиться, чтобы получить силу.

11 мая.Преполовение. День начался падениями. Проснулся в 5 ч., а во второй раз в 6 ч. Размыслив, что все равно не заснешь, и что нужно становиться для исполнения должного встал и пошел в И. Богословскую церковь, пришел к малому входу. Прежде всего должно было бороться с помыслами самомнения(так как –де завтра экзамены, несмотря на то. не нужно упускать церкви)  при этом совсем забыл, что в церковь нужно идти не затем, чтобы доказать себе мнимую несуетливость, а для того, чтобы учиться молиться, что пребывание в церкви не дает никакого права думать, будто, что исполнил долг, а теперь могу быть свободен. Затем С.И. на вопрос: был ли я в церкви, ответил по иезуитски: «как видите». Он мог увидеть меня учившим в то время, когда в Акад. Церкви шла обедня и подумать, что я не был( потому что не знал об утреннем похождении). Во лжи потом я признался, но не по суете ли?.. Господи! избави мя от сего смущения и очисти грех мой, разве Тебе иного не знаем!

12 мая. Четверг. Пошел к о. Ректору отнести Лествицу. У него просидел минут 5, говорили об экзаменах и содержании лекций по Психологии.

14 мая. Суббота. Память же никуда не годится теперь, язык не ворочается. Но все-таки не стоит волноваться, не из-за чего, потому что нельзя сделать более того, что дано от Бога. За чаем сказал слов пять с С.И.: он не печется, прочитал только 12 билетов и пошел в Троицкий собор.

5 мая. Воскресенье. Встал около6ч. В 71/2 часа начал читать. После чтения напала физическая тупость головы, а с ней и душевное неустройство – разсеянность, за обедней разсеявался отчасти. Церк. Историей, отчасти другими предметами, по временам мыслями о конце или обедами. В 1.1/2ч. начал учить по Церк. Истории. Учил и учил до ужина и после него- так до 1.1/2 часа; ученье проходило среди поглощения в него и забвения об остальном. В 2 почти часа пришлось ложиться спать…В номерах оставалось еще несколько человек-тружеников.

16 мая. Понедельник. В 7 часов начал дочитывать билет недочитанный и пересматривать в торопливости, особенно потому что спрашивали неподолгу.  Достался 8-ой билет про гонение М.Аврелия. Отвечал я , пожалуй, лучше, чем на всех прочих экзаменах. После спроса, подождав немного до спроса С.И. сказал с ним слова два; затем вскоре пошел в читальню и там пробыл до обеда. После обеда раздумывал, что делать: гулять было нельзя, потому что шел дождь, а читать после экзамена как будто не хотелось. Узнал некоторые баллы: по Церк. Истории- 5; по Патристике-5; по Русск. Греч. Ист.-4+, по Ц. Истории общ.-4+; по Ист. Философии — 5, по Нов. Гр. Ист.-5; по Греч. Языку- 5. В 7 часов минут 15-20 поговорил в чайной с С.И. по поводу нынче прочитанной статьи. Затем ушел в спальню для чтения. Оно шло плохо, потому что не вникалось отчасти тянуло ко сну — мысль разсеевалась.

17 мая. Вторник. Встал поздно, чуть не в 8 часов. К обедне не пошел, так как-де митрополит, многа народу. Вскоре затем пошел в 1 аудиторию, где о. Ректор  хотел сказать несколько слов относительно поведения студентов.

18 мая. Среда. Нужно бы упомянуть о том, что нередко после обеда находит скорбное настроение, что-де не имею побороть страсть чрева. Но чрево берет свое, не взирая на призрачную скорбь. С одной стороны голос что-де не нужно поститься для поста(чтобы от неядения возгордиться…) и есть в меру, не в различении ядения и неядения-де дело; с другой постоянное неумение соблюсти себя во время еды и забвение в это время о хлебе Ином. Так трудно соблюсти себя и  так редко мера находится.

21 мая. Суббота. День Влад. Ик. Б.М. Встал в 6.1/2 сходил к обедне в И. Богословскую Церковь; за обедней был нечувствен. Нынче приехал С.И. утром и начал читать « Что есть христианская жизнь и как на нее настроиться?», сказав что по Ист. Философии будет учить может быть даже завтра,- достаточно, если что-нибудь знать, а теперь лучше почитать эту книгу. Нынче говорил немного с Д.В. Силиным,- говорили о летних занятиях и местопребывании: у него есть келья в саду и он думает « после бездельного года», как он сказал что-нибудь и почитать и написать серьезно. Между тем моя жизнь течет неизменно : все те же обеды и разсеянные ученья по ист. Философии для экзамена; а о душе-де после; пока-де дела есть не спрашивается строго… Записав, немного походил по кладбищу и сходил к Титову. Разговоры нередко прерываются или переходят в переливаниимелочей , но лучше сидеть так? Или есть еще исход? После 3 ч. начал читать по Ист. Философии и читал почти до всенощной. Был в Троицком соборе в течение длинных 4-х часов, которые впрочем не показались длинными, встречались и обеден. мысли и разсеяние(особенно при ходьбе). Если вспомнить прежния  долгия стояния  за службой, то кажется, моя ревность охладела. Но была ли она? Впрочем нужно подвизаться и учиться.

22 мая. Воскресенье. Неделя о слепом.

Встал в 7 ч. и проводил Боголюбова. За обедней под конец не чужд был обеденных мыслей и вообще разсеянности. За обедней С. Смирнов с 3 курса говорил проповедь: «Вот скоро нам придется быть целителями слепых, т.е. пастырями и не один, не два человека желают быть пастырями, но не менее половины. Да будут эти мечты и надежды успешными. Но при прощении обыкновенно присоединяется голос удерживающий и указывающий на трудности. И этот голос имеет основания: Идти насаждать веру в других и оживлять их сердце… но этот путь безславен; путь учености легче и славнее; при том путь пастырства малоплоден… И это действительно так. Ложен взгляд, будто пастырь не может встретить сопротивления и путь его будет розовым. Между Церковью Христовой и миром противоположность полная.

Мир могуч своими средствами- он постоянно преуспевает и это развитие идет как-то не зависимо от пастырей: они становятся в несогласии с новым , духовенство тормозит это развитие… Но в мире дух не находит удовлетворения, каковы бы не были успехи мира. Мир имеет оружие в знании. Но знание не спасает от главного – от греха. Сколько не анализирует ученый своих поступков и как не знает себя, он не поступает по знанию. Нужно насадить веру в сердце. К этому- то хотя и безславному, и, по видимому, малоплодному делу мы и призываемся. И мы на призыв должны сказать тоже, что некогда сказали Спасителю его ученики  на вопрос Его: « Не хотите ли и вы отойти?» Они сказали: «Господи, куда нам идти, Ты имеешь глаголы вечной жизни?» После ужина несколько строк прочитав, подождал не пройдет ли С.И. Но он не шел. Эти послеобеденные и послеужинные ожидания, кроме того, что соединяются с пустотой души и расстоянием, служение двум господам, кажется, вообще не могут быть оправданы ничем. Ибо почему не быть надолго в уединении, почему не гулять еще с кем-нибудь, если хочется говорить. Нашлись бы, вероятно, такие, если бы мое внутреннее было направлено к ним, а не мимо их на один предмет – разговор с С.И. Ведь чтобы говорить нужно иметь, что-нибудь сказать. А главное – искание многого, а не единого: не лучше ли ожидать, что при стремлении к Единому, прочее приложится?

23мая. Понедельник. В 11 ч. обедня заупокойная помитр. Леонтии. Я пошел уже  к Апостолу и стоял вообще почти безчувственно во вся время. Вскоре после нея обед. После дочитываний разного рода и краткого гулянья сходил в читальню. После ужина немного погулял с С.И. до 8ч.25м- поговорили о различном направлении духа в разных номерах — нашем номере и его номере:  в нашем номере живут все за одно-  в их номере есть два кружка. Спать лег около 12час, заснул непрямо, потому что заняли мысли о скором оставленни Академии, а с нею многих лиц столь близких, также о том, как будет относиться эта привязанность к нескольким лицам и немногим к будущему служению. Ночью почему-то плохо спалось,- на уме были отчасти эти же мысли , отчасти, на языке же и в памяти.

24 мая. Вторник. День послед. Экзамена. Так почти весь день было мрачно на воле. Сначала просматривал дневник за прошлый год – дни перед отъездом. После хлопот уже около 2 .1/2ч сел переписывать проповедь Д.И. Ширяева. Это писанье прервал на разговор с Надеждиным, который мучится решением вопроса, не оставить ли Академию с целью безраздельно посвятить себя на служение Богу – поговорил по поводу этого его намерения. Потом в 5ч. пошел было в Троицкий собор, но там было множество народа. Зашел в Свою церковь и должен был прислуживать в алтаре. Несколько разсеявался и мало входил в чувство и молитву. По окончании всенощной и ужина начал читать Феофана: «Что есть духовная жизнь».

25 мая. Среда- великий день отд. Св. Пасхи.

Встал около 6.1/2ч. и провожал В.А. Тихомирова. О прежнем с В.А. как бы нет помину… Но это должно быть исправлено самоотвержением. После провод и разсеянного нередко исполнения должного в начале 9 часа начал переписывать проповедь  Д. И.Ширяева;  тоже и после обедни и обеда. За обедней нередко впадал в разсеянность по поводу предстоящего отъезда и в обеден. мысли . После чаю, за которым читал «Моя жизнь во Христе». За 12 минут перед обедом  сходил наверх к С.И. спрашиваться об обстоятельствах его отбытия. Затем пошел в Гефсиманский скит вместе с многими другими. По дороге очень часто шли молча и в разброску или попарно. В церкви было очень шумно, тесно, душно. Внимание сосредоточить было трудно- сами собою звуки и другие ощущения постоянно отвлекали его. Я больше чем перебирал в памяти имена живых. Это делал и на  обратной дороге – частью; а частью разговаривал с Надеждиным, расспрашивая его о том, что заставляет его думать об оставлении Академии(воля родителей), как он и родители относятся к монашеству… По приходе за 4. 1/2ч. взял Феофана и почти до всенощной читал. За всенощной тоже отчасти разсеявался предстоящими событиями отъезда.

26 мая. Четверг. Вознесение Господне.

В начале 9.30 часа начал было читать в номере Феофана «Что есть Хр. Жизнь». Затем несколько поговорил с братом и вообще старался обдумывать, что односторонне сосредоточивать мысль на отъезде С.И. и суетиться или заботиться о разговорах в то время, когда его отвлекают свои дела, которых очень много. Не лучше ли заботиться об Едином на потребу, ожидая, что прочее само приложится, или в готовности вполне отрешится от этого приложения, если оно не будет дано, в тоже время благодаря Бога за все, за Его Премудрый и Всеблагий  Промысл, вспоминая о том каковы были Апостолы в то время, когда Он благословил их и начал возноситься на небо. Нынче за обедней о. Ректор говорил проповедь: «Отчего мы не можем радоваться при мысли о смерти, как апостол Павел желал  разрешиться и со Христом быть и считавший это лучшим, нежели пребывание во плоти, хотя последнее и нужно для ближних. Ни мудрецы, ни даже благочестивые постящиеся и молящиеся не могут нас научить безбоязненной радости при мысли о смерти. Это потому что в нас нет любви ко Христу и к ближним(если и есть любовь к ближним, то не во Христе),- а только любовь делает нестрашною смерть и разлучение». После обеда записав и вышел в сад на дорожку, чтобы подождать и проститься с С.И. Там и гулял в ожидании и размышлял об этом, стараясь вспомнить о Боге, в Боге ли были наши отношения. Около 2-х часов простились(он пошел с Орловым), сказав несколько слов благожеланий. Вскоре после этого походил еще немного по саду; затем нашло какое-то медление и наконец-то я взял Феофана. В 4-м часу отслужили краткую панихиду по О. Григории. Служили собственно наши второкурсники от себя, хотя пришли человека 3-4 и из других курсов. Хорошо было помянуть столь памятного для меня о. Григория!

Затем опять взял Феофана, перед чаем поговорил немного с М.И. Рудневым, я расспрашивал его об его домашнем положении: это- человек, неимеющий пристанища собственного. В начале 7-го пошел к о. Михею и засиделся по своей косности, говорили мало. Но уйти у меня не хватало энергии. Если бы сидение это вело к смирению, то ничего, а если оно указывает на мою слабость только, то что пользы?…

Затем говорил с о. Серапионом о писании сочинений, о важности служить Богу(при этом о. Серапион сказал, что прямой долг человека служить Богу, а не ближним, вооружая против иезуитского служения ближним; сказал что важнее всего обращаться к Богу почаще, потому что Он Всемогущ и Всеблаг —  не столько заботиться об искоренении мелких страстей —  сколько бы обращение к Богу…), похвалил добродетель уединения, сказав, что это самое важное. Затем я посмотрел его книги. Поблагодарил его и попросил его благословения. Оставшиеся минут 5 проходили с о. Андроником, говоря о важности причащения Св. Тайн. Об этой важности много говорит о. Иоанн Кронштадтский, как сказал нынче о. Михей. О. Инспектор, встретив меня предложил денег на проезд, так как причину неуезжания мы выставляли неимение денег, которые еще не взяли у портного. – По приходе читал Феофана. Лег около 12 часов.

27 мая. Пятница. После обедни, за которой был в Троицком соборе и нередко впадал в разсеянность(пишу как будто-бы написанное не ко мне относилось и не было чем-нибудь дурным, а вполне естественным), ходил и медленно хлопотал с деньгами(от портного). После обеда записал и вскоре пошел в Гефсиманский скит к о. Герману. Сидел у него долго – часа два слишком, но говорил немного, потому что ему пришлось уходить то для исповеди, то для других дел. Я в это время читал то житие аввы Дорофея, творения которого взял у него, то еще нечто. О. Герман начал с разговора об Арсении Великом, жизнь которого научает смирению и покаянию. Эти чувства всего важнее, важнее всех обрядовых установлений….

Затем дал прочитать какую-то записку, в которой говорилось о необходимости чаще открывать и исповедывать помыслы: в монастыре это делается постоянно и способствует более всего очищению души, вселяет в нее мир и спокойствие. Спросил есть ли у меня близкий человек для открытия помышлений, к которому я питал бы доверие. Я указал на С.И.. Сказал далее, что если душа не груба и сокрушавшая о нечистоте своей или, если не чувствует помыслов настолько смущающих, что собственными силами справиться не может, то исповедь пред другим не так необходимо,- довольно и того для нея, что сокрушается. Сказал, что одному нужен духовник суровый, другому — мягкий. Затем я говорил о том,что вредит моей душе, как кажется, белее всего самомнение(он ответил, что исповедание всего спасительнее против него). Затем говорил о нечувствии, сухости. На этоо. Герман сказал, что оно может быть посылаемо для смирения, ибо когда нам хорошо, мы можем возгордиться. Еще сказал об обеденных мыслях, которые по-видимому возникают, от того что – не с охотой делается дело. О. Герман сказал, что можно думать о том, что получишь подкрепление. Затем я сказал, что думал бы причаститься, но боюсь выделиться из порядков семьи. Он сказал, что можно здесь поговеть дня два, три; это очень спасительно. Спросил не иду ли я монахи(он ушел 24-х лет). Я сказал, что хотелось бы в учителя, а с 40 лет в священники(я говорил, что священники ближе к пастве потому что входят в дома, чем монахи). Он сказал, что и монахи могут быть близкими).

Он спросил: что же собственно устрашает в монашестве, если в священстве тоже нет развлечений. Указал на то, что священнический труд плохо иной раз вознаграждается: иной  поставит 2 штофа водки и даст 40 копеек священнику, ехавшему за 20 верст. Лучше всего идти в город, где определенное жалованье. Сказал, что идти вообще туда, куда призвание. Пил у о. Германа чай, он сделал мне укор за то, что не сказал о своей проповеди и не дал ему… также сказал, чтобы лучше креститься… Затем зашел в Черниговский скит.

28 мая. Суббота. Нынче кончаются экзамены и на 3и 4курсе. В начале 9.30 часа начал в саду читать Феофана. Затем в 9.1/4 часа пошел в Троицкий собор. Утром сказал несколько слов с Савиным, он сказал, что Феофан наводит уныние, часто говорит о врагах, его нравоучение скорее представляет афоризмы.

О. Иоанн Кронштадтский напротив жизнерадостен и покаянныя чувства у него как бы препобеждаются радостью о Христе. По приходе в номер увидел, что сданы сочинения по Церковной Истории. Мне поставлено-4+. Если бы поставили 5-, то едва ли бы я стал с поспешностью пересматривать баллы других сочинений. Впрочем, там по превозношению может быть сделал бы тоже. Вообще явилось некоторое недовольство что мнимое мое стремление к основательности вменено в меньшее, чем прошлый год; явились мысли, что другие меньше работали и избегали рытья и однако получили более; мои труды значит и напряжения к ученому виду не ведут к цели, что другие получили по 5, напр. М. Руднев, это не возбудило чувства радости. Но если бы и возбуждались мысли самолюбивые, то не следует ли смириться и отказаться от мыслей о силе научности, особенно своей. Если Лебедев не возстал может быть против главного в моем сочинении, если я старался, то чего еще нужно. Не должно ни упадать в энергии по занятиям, ни служить самолюбию под покровом заботы и добром свидетельстве от внешних… Чтении вследствие подобного рода размышлений шло не очень-то успешно. Выпил чаю, пошел к о. Ректору и пробыл у него приблизительно минут40. Говорили о чтении книг летом, о писании писем. О. Ректор сказал , что это важно для развития чувства (сам он писал целые тетради), о молитве и говении летом (о.Ректор сказал, что нужно бы каждый пост. У нас примеров таких в Академии немало). Затем в номере почитал Феофана. За всенощной стоял или разсеявался мыслями о предстоящем отъезде и о том, что более же придется видеть Д.И. Ширяева, с которым, впрочем, доселе собственно ни о чем не говорили, за исключением деловых справок в двух словах и о том, сколько осталось экзаменов. После ужина записал и подумал, нельзя ли что-нибудь дать  Д. И. Ширяеву взамен предложенной им карточки нынче после всенощной: Думал… Но у меня ничего не оказалось: вообще я никогда ничего не даю другим, а только принимаю в обилии; я ничего не могу дать даже, посколько живу для себя, а не для других и для Бога.

29 мая. Воскресенье. Обедня простоялась с некоторыми мечтаниями об отъезде и о вчерашнем событии с Д.И.,  или о предстоящем вообще. После обедни был благодарственный молебен после отпуста. Пред ним о. Ректор говорил проповедь. Содержания ее как-то плохо запомнилось. (Нынче в апостольском чтении мы слышали, что Апостол Павел предсказал, что из среды самых пресвитеров возникнут лютые волки. Тоже может случиться и с нами. Если не возникнут прямые неверы, то возникнут смешивающие добро со злом(называющие ученье здесь трудом, за который получат легкую жизнь): они сначала были одушевлены как бы добрыми стремлениями, даже молились, участвовали в таинствах, но после будут работать для своего самолюбия. В себе самих мы не найдем света для того, чтобы идти и разсеевать тьму…

Некто однажды стоя на равнине Средней России с ея мирною природою, поразился ее бедностью и упал духом от ея бедности… Мы будем жалеть и о бедности, но более о том, что в городах все более искореняется вера и издаются гласы не такие следовало бы слышать от стада Христова. Но мы сами в себе имеющие лишь каплю света как можем разогнать тьму эту?… Однако есть одно место, где можно всегда найти свет Христов. Это – Церковь. Церковь есть это, что побеждает зло,  и возвращает все грядущее ко Христу, несмотря ни на какия препятствия. И вот мы слышали ныне, что не мечтатель какой –нибудь, но Сам Христос Спаситель молится, чтобы все было едино. Об этом-то единстве и мы должны заботиться; и после при встрече с товарищами должны встречать  друг друга не как борцов за существование, которые чем ближе друг к другу, тем враждебнее; но встречать как теперь в юношеских годах, когда еще сравнительно невинны. Закончил же тем, чем закончил Св. Ап. Павел, именно молитвою о ниспослании благодатной помощи в предстоящем служении). На обратной дороге встретил Д.И. Ширяева и с ним долго разговаривал. Меня назвал монахом, потому что написал монашескую проповедь и предположил даже склонность к мистицизму (если…., то можно на Афон). Говорили об его домашних делах и будущем священстве; он хотел бы устроиться в уездный город. Вечером ходили к о. Ректору. О. Ректор сказал мне в заключении, чтобы я поправлялся, чтобы быть архимандритом или епископом. Но не пришлось поговорить ни о монашестве, ни рассказать о движении научного самолюбия, ни о том, что о.Ректор не обличает меня, ни о прочем, ни поблагодарить его, ни попросить прощения за все, ни пожелать ему здоровья и всего, чего бы нельзя было бы не сделать. Простился с ним, затем с Д.И. Силиным ( без слов почти…) По-видимому в поведении нынешнего дня было не мало суетного или низшего, ни горячего с разсеянием мыслей или забвением, что ничто не должно быть само по себе, что все должно быть в Господе… Но Господь да простит мне все сие по своей неизреченной благости, восполняющей скудное, да устроит все на пользу служения во имя Его, простив мне все мои согрешения… и да устроит мое отшествие из Академии во имя Свое возбудив к прославлению имени Своего Святаго о неизреченных Щедротах своих, здесь излиянных…

 Записав почти к 12ч. решил идти спать. Потому что завтра нужно вставать, а там не спать целую ночь.

30 мая. Понедельник. День отъезда из Академии. Встал в 6.1/3ч. и до 7час. простоял на месте долга. Затем ненадолго зашел на кладбище – посетить могилу отца Григория и прочих. Выпивши чаю с небольшим куском черного хлеба, простился с своими. На вокзале минут 20 ходил мало толково. Воспоминаний было мало об Академии, более о Лавре. По входе в вагон вскоре ушел на уединенное место, откуда можно было рассматривать окрестности и записал. Оставшееся время до Москвы прошло как-то совершенно незаметно: я не заметил как приехал в Москву, мало видел из окрестностей: я думал или вспоминал или даже переживал —  если только во мне еще есть жизнь, хотя отчасти. На вокзале по обычаю разсеялся. На дороге к Нижнему вокзалу частию пел про себя, частию продолжал воспоминания. Ехал с братом, но говорил с ним мало. Он звал меня съездить на конке в Успенский собор, но я сослался на обычное после. (Встретились 2 гроба по дороге…но и здесь как-то мысль о смерти не явилась во мне). На вокзале вместо путешествия в Успенский собор расположился обедать: обедал, видя, что другие ели гораздо менее); во время обеда разсеянно ел, потому что не ушел в себя, ни вслушивался в разговор А.М.: он рассказывал про Четкова и Скорнякова, про жизнь в Петербурге, про отношение к говенью… про собеседования петербургских священников. Обедал  долго – чуть не до 12 часов, потому что заботился не остаться  без насыщения. Суетная заботливость несовместима с ревностью о славе Бога, ради которой не следовало бы есть, не заботясь о пище, как язычники. Время тянулось долгонько, но не мрачно. Я   на вокзале один до 3.1/4 ч. пел про себя, частию полумечтал. Кроме того, являлось по временам какое-то держание головы вверх или надутость губ и поднятия глаз к небу…(замечаю тело, а не душевные настроения…) без силы и чувства… Следующие часы прошли как-то малоосмысленно.

31 мая. Вторник День приезда домой. Места для лежанья не оказалось; стало тесновато. Однако я не стал бодрствовать и лег или сидел закрывши глаза; только по временам пение или подобие пения напоминало о бодрственности или разгоняли разбежавшиеся мысли и чувства или желания.

И так прошло почти до 4-х часов. Постарался вступить для исполнения должного. Наконец в 5-ом часу опять взял Феофана: и вообще постарался кончить насколько возможно пересматриванье; кончил уже на пути к Орловке- 1 станция. Затем начал опять размышлять о Нижнем или о доме и о встрече с домашними, частью о делах, какия удобнее было бы без напряжения совершать. Постоял разсеяно на вокзале; также не собранно. Приехали в 9.1/2 час. и начали разговор с домашними: папы не было дома. Чай пили и закусывали; долго разговаривали с домашними,- между прочим с Владимиром – о монашестве. Отчасти чувство родственного долга и сердца, отчасти лень и легкая особелость побуждали не отступать от разговоров, хотя бы по временам они были пусты. Владимир что-то был не здоров. Смотрел карточки Владимировых товарищей, разбирал вещи; наконец сел за долгое записованье, которое кончил уже после обеда. Затем началось какое-то полубалдетельное состояние: то ходил по саду с Ниной, отвечая на ея болтовню и вопросы, частию спрашивая ее; спрашивал и Бориса, кое-что, напр. о цветах, или гуляет ли он в саду и т.п. Случалось отвечать и на вопросы Василия, Николая или Владимира. Или слушать их разговоры также слушать или отвечать на вопросы папы и мамы. Конечно, я не был только пассивным при этом; однако чувствовалось, что я как бы в разсеянии и не вошел еще; или, что я еще менее стал способен говорить. Впрочем, если слов нет, то в этом может быть не моя только вина. Если я стал бы исполнять волю Божию, то явились бы, вероятно, и слова. Но Господь да устроит все по воле Своей святой и да даст мне в мире и духе бодром поступать во всем! Разговоры и слушание их, а также присутствие Цветаева прерывались чтением Церковных ведомостей  и разсматриванием календаря. Как будто нет дела или как будто стыдно делать в первый день… Но, ведь, если мысль не в Господе, то чем отличается отдых от праздности? … так время прошло до 6.1/2ч.. Записал, взял было «Творения ав. Дорофея» и посмотрел нечто из о. Кронштадтского- для поднятия духа, но почти ничего не прочитал. Пришел Евгений Розов и я был с ним. Вообще нынешний день ушел на внешнее. Захотел спать, решил ложиться, чтобы встать завтра. Лег около 11 часов с целью на постели без шума совершить должное. Но моя неумелость (найти удобное место) наказана тем, что читал слов долее, чем за 12ч. и побежден сном, не успел прочитать…

1июня. Среда. Встал без нескольких минут в 6 часов. Затем вышел в сад и там ходил с целью исполнения должного. Выпив стакан чаю, пошел в церковь. Затем около 11 часов в саду читал творения аввы Дорофея. Чтение прерывал занятиями с Борисом: он приступал как бы со слезами, должно быть устрашившись трудностей прочитанной ему задачи. Чтение не было чуждо обеденных мечтаний. Обед около 2-ух часов, после него слушал разговор об иконопочитании. Записал и уже в 4-ом часу вышел в сад начал было петь, но вскоре пришел Евг. Розов, затем принесли длинное письмо, которое я и читал более, чем до 5ч.: встретил письмо с некоторым страхом потому что 1) на конверте было написано «немедленно передать» (может быть чтобы не залежалось письмо в институте), 2) потому что я в прошлом письме взялся за опровержение Аповлона на почве физиологии, мог повредить этим делу и взять на себя большия обязательства(эгоизм), не поняв притом сказанного нашими профессорами. Но здесь я должен отвергнуться себя и исполнять волю Божию, моля Бога о вразумлении…ибо, ведь, научное что-нибудь никогда не может быть сделано мною, и в себе самом я не могу иметь никакого научного оружия, хотя бы иногда оно и было…

2 июня.Четверг. Встал в 6.1/2 часа и затем пошел к обедни. После нея начал закусовать молоком, потом взял было творения Дорофея. Затем позанимался с Борисом, прочитал немного из Библии.

3 июня. Пятница. За обедней были некоторые обеденные мысли. Затем с братом пошли к В.П. Семенову. Его не застали дома. По дороге прошли к Евг. Розову; его  также не застали. Нас встретила мать Розова и с ней разговаривали. Брат представил меня почти как аскета: я не опровергал почти. По приходе домой начал заниматься с Борисом. Потом в 1-ом часу начал читать творения аввы Дорофея и немного перевел из фр. Евангелия. На улице было как-то жарко, томно, морило и располагало к бездеятельности. Впрочем скоро солнышко скрылось и стало прохладно. Гулял, посмотрел дневник и проповеди с целью писать письмо к С.И. Вскоре должен был идти в комнату, где сидели с приехавшей Анной Ивановной Цветаевой из Стрелки, приходили еще Павел и Владимир Цветаевы; с ними я говорил мало, хотя сидел вместе. Почитал немного из Библии, перевел немного из французского Евангелия, сходил в баню, поужинал, опять почитал из Библии до11 ч. Записал и решил спать. Лег около11.3/4 часа.

Дома на каникулах.

 

5 июня. Воскресенье. День Сошествия Св. Духа.

Проснулся в 7-ом часу. Исполнение долга( в саду до 8.1/4 ч. За обедней пробегали обеденные мысли. Чувства радостного почти не было. В 1-ом часу начал писать письмо к С.И., почти до обеда в 3 часа. После него записал и вышел погулять. Затем в начале 5-гоч. опять начал писать к С.И.. Вообще этим почти  все время занимался до 9.1/4 ч., когда поужинал и немного почитал Библию и французск. Евангелие. Затем спать лег около11.1/2 часа.

6 июня. Понедельник. День Св. Духа. Встал в 5 часов и пошел к утрене, после нее отстоял и раннюю обедню, за нею был несвободен от обеден. мыслей –так же и после нея, поэтому понемногу закусывал. 2 раза в 8ч. и 11ч, а в1.1/2 обед: впрочем порабощения внутри, по-видимому, особенно не чувствовалось, хотя мысли являлись часто.  Читал пр. Исаию. Лег около 12 часов.

7 июня.Вторник. За обедней нередко думал о предстоящем письме к Аполлону. По приходе закусил немного; затем взял творения аввы Дорофея, а около 10.2/3 докончил письмо к Аполлону. Затем пришел вскоре Семенов. Сидели и разговаривали об Академиях и профессорах, академич. порядках, экзаменах. После погулял в саду с обычным пением. В нач. 6ч. начал читать творения аввы Дорофея, затем походил, потому что читать не было энергичного стремления. Поговорил минут 40 с Николаемо способах избежания скуки и о борьбе с нею. Наконец, уже в 8.3/4ч. опять почитал из Библии до 10 ч. слишком, немного перевел из французск. Евангелия. Замечается какая-то малоподвижность (вероятно, субъективная, зависящая от разленения).

8 июня. Среда. Обедни ранней не было по случаю похорон, поэтому докончив, как мог, исполнение должного, в 8ч. уже после чаю взял пр. Исаию. Им вообще и занимался до обедни и после нея и другой закуски ( в нач. 12ч.) до обеда и в саду в 1.1/2.Сам постоянно напитывая себя, однако смотрю угрюмо и с видом сожаления на некоторую невоздержанность других. Да послужит это падение к исправлению фарисейской праведности! Да смирится сердце и не замечает других, смотрит же на себя внутрь. Записал, затем вышел гулять по обычному способу, но подошел Николай, с которым говорили об экзаменах. Уже около 4-х часов взял тв. аввы Дорофея и читал до 6 часов. Затем пил чай, ожидание которого началось ранее: вот где познавать свою немощь! Здесь в нетерпеливом напряжении ожидания момента, когда удобнее идти, яснее всего непонимание, что есть жизнь не одним хлебом, но и всяким словом исходящим из уст Божиих – Христос Спаситель после сорока дней не восхотел претворить в хлебы, дабы естественное взалкание не соединилось со страстью. Да научит все сие хотя смирению и осязательному познанию своей немощи, если в нее верить не желаем.

Вначале 10- ужин, а после него и слушания разговора (который неудовлетворял  меня по представлявшейся пустоте содержания, но задерживал, потому что вообще иначе, казалось не пришлось бы участвовать в домашних разговорах) еще раз посмотрел творения аввы Дорофея. Лег спать в начале 12-го часа.

10июня. Пятница. Встал в 6.1/2 ч. и после обедни по обычаю закусил добропорядочно. Затем,  немного посмотрел из Спасского, пошел с братом к Семенову В. П. Возстало на меня и не совсем для меня заметно несколько различных самолюбий и самомнений, то возмнится, будто я тверд на решения и хочу идти, несмотря на препятствия, то возмнится, будто я сам имею некоторую веру, которой лишены иные университетцы или будто я имею некоторое основание возвышать голову и считать себя отчасти создавшим себя христианскую жизнь и т.п…. и не закончить и не разберется… Да очистит меня, Господь! Что пользы, если мысль об еде являлась сравнительно редко, если это зависит от того, что страсть  изгоняется страстью – возмнения о себе или упокоения на своем мнимом христианстве? Но да простит меня, Господь!давая свою силу немощном и ничего своего неимеющему, кроме малоплодных дел или своекорыстных душевных движений! Очисти,Господи и прости и даждь мне силу живую! На дороге тудаи сюда с братом разговаривал о трудности пастырю отстаивать Библию и христианство пред учеными и их научными доводами о мечтательности христианской любви в виде борьбы за существование, зависимости жизни и улучшения человечества от экономических условий, невозможности любить врагов и ея бесполезности (хотя бы исключительные случаи такой любви в отдельных лицах и были). Пришедши домой, пообедал и записал, затем вышел было по обычаю на тропку гулять и петь или мечтать или то и другое вместе. После ужина болтанье или разговор с прочими, с забвением того, что за всякое слово праздное… Лег около 11.1/2ч..

11 июня. Суббота. По приходе из церкви пришлось нечто переписать вроде журналов для Епарх. Учил. Совета. Потом взял Библию. С12 до1.1/2ч. позанимался с Борисом по обычаю по разным предметам:  нужно установить порядок и распределить занятия по дням.

12 июня. Воскресенье. После обедни частью читал из Библии. При этом вспомнил о том, что нынче, должно быть было пострижение  в монашество В.Ив. Мещерского обетование жизни самоотверженной, с отрешением от всех забот и от всех своих желаний и своего покоя, поскольку они несогласны с волею Божиею,- в этом должны подражать монаху и все миряне. В 2.3/4ч. был обед, который состоял из 4-х блюд ради нашего заговенья, ия сидел за всеми по разным побуждениям, кончился он за 3.1/4часа. После него записал. Но записав,  яне должен оставить незаписанным, что нет во мне смиренномудрия, которое охраняло бы от помыслов, будто я выделяюсь чем-то из прочих обедающих и обедаю с разумением, что другие забываются и преступают меру. Что делать с подобными мыслями. Нельзя сказать, чтобы их во мне  не было. Зачем льстить себе? Смиренно памятовать о Христе, все в Него возвращая и всем стараясь Его прославить. Потом вышел на тропку, сошлись с Василием и говорили о дарвиновской теории и ея отношения к религии, о границах между растениями, животными и человеком. Затем разговаривали о пастырстве и мое самомнение представило меня уже теперь как бы пастырем: «я», думалось мне ,а Единый Пастырь – Христос.

Пришел дедушка и Евг. Розов. Вышел, но почти тут же ушел, потому что говорили не о том, очем я мог бы. Затем переводил французск. Евангелие, записал и решил спать и тем закончить этот день, который собственно есть преддверие поста. Господи! даждь мне зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего! Но созидати елика мне дана суть!

13 июня. Понедельник. Начало поста. Встал в 6.1/2ч. сходил в Церковь. По приходе сказал несколько слов с дядей Алексеем об его проповедании, коротеньких поучениях или беседах. Затем ушел в столовую, куда позвали пить чай. После него еще посидел с дядей Алексеем. После этого с ленью, которая напала вообще на меня нынешний день(была какая-то тягота в теле и нежелание учиться). Около 12.3/4 и до обеда почитал из Библии. После обеда записал и ходил по галерее, поя пасхальные ирмосы. Около 3-х ч. сел заниматься с Борисом. Затем после чаю читал Библию очень медленно: за целый день нынешний прочитал  страниц 14. Чтение постоянно прерывал разговорами то с братьями, то с пришедшим Дм. Ан. Критским – вообще день прошел как-то балдетельно и вяло и, может быть, вовсе не во Христе. Господи! очисти мя и спаси, якоже веси! После ужина еще перевел из французск. Евангелия – всего за день девять страниц. И это дело за целый день! В 10.1/4 записал и решил спать, потому что совсем спалось – в теле какое-то разслабление…

14 июня. Вторник. За обедней по временам с мыслями об ослабении соединялись мысли об обедах. По приходе закусил, за средним чаем повторил, вероятно, во вред себе, — тем более, что все время до обеда сидел, почти все время писал – то канцелярщину в 8 экземплярах, то конспекты Владимиру. Конечно, и  это может быть названо делом, но зачем думать, будто писание дает право терять бодренность и жить по стихиям мира, хотя бы к этому и давало повод состояние тела. Кончив, записал и походив по галерее, поговорили с Машей, около 3.1/2ч. начал читать Библию. Чтение прерывалось перепиской тех же канцелярий.

15 июня. Среда. В 7 ч. почти взял пр. Иеремию и немного прочитал из него. После обедни и закуски еще немного почитал из пр. Иеремии и позанимался с Борисом. В 11.1/2ч сходил в семинарию – в библиотеку. Пробыв несколько минут в библиотеке, потому что не умел сразу уйти; зашел в общежитие. Но там Никольского не застал. После обеда записал и частью балдетельно находился в комнате, потому что дядя уезжал, частию немного посмотрел из фран. Евангелия. В 3.1/2ч. пошел с Василием и Николаем провожать дядю до большой дороги. На дороге немного вообще разговаривали и нередко (если не большей частью) о пустяках, так и с дядей и с ребятами.

Нынче с утра папа захворал лихорадкой. Но я не думал открыть уст, чтобы что-нибудь сказать.

16 июня. Четверг. Встал в 6.3/4 часа (после нескольких минут лежанья, ни к чему ненужного, но, вероятно, вносящего свою долю для того, чтобы сделать меня ленивым). После обедни, за которой не избавился от обеденных вторжений – по временам. Закусили, почитал до 9.2/3ч., позанимался с Борисом. Около 12ч. закусил еще раз, затем полчаса ходил по зале, чтобы во время размышления(о своих делах, вроде еды или о близких людях) разсеялся туман в голове, который, вероятно, поднимался с желудка, напитавшагося хлебом. После обеда докончил и записал в сию в сущности безсмысленную тетрадь.

17 июня. Пятница. Встал в 6.1/4ч. и после обедни и закуски(небольшой или неполной) немного перевел из французск. Евангелия. В 9.2/3ч. начал заниматься с Борисом. По окончании этих занятий(кстати: не могу я никак заставить Бориса быть поживее. Для этого нужно самому оживляться, но как? Кажется, нужно стараться всеми силами не о том думать, что Борис мой ученик, а о том, чтобы научить его не забывать, что Борис особый человек, а не «я», нужно самоотвергаться, а затем делать все во имя Божие. Не от забвения ли о последнем я стал доходить до того, что нервы уже не повинуются мне и лице мое искривляется от неуместных улыбок? Где серьезность?) Нынче узнали, что Владимира назначают не в Московскую,а в Петербургскую Академию. А сколько планов было настроено, и сколько уверенности в знании будущего, разговоров! И в нашей Академии многие, включая сюда о. Ректора и Инспектора, выслушивали эти речи. Но вот Богом располагается то, что человеками было предположено. Мама, узнав, даже поплакала, что не вместе будем учиться. Папа сказал ей: «не все ли равно?». Я сказал маме, что вместе не придется быть вообще. Отношения мои к Владимиру почему-то (конечно, по мнению о себе излишнему) внутренно и даже незаметно для меня самого назывались влиянием. Где уж влиять? Да приходят же чаще на ум все подобные названия! Может быть не сокрушится ли при помощи Божией самомнение при подобном воспоминании!

 Затем писал по поручению домашних письмо к Ив. А. Цветаеву в Шандрово о домашних обстоятельствах и страничку от себя. Но от себя хорошо было бы писать, если бы это писание от себя сопровождалось переживанием душевой жизни других с отвержением от себя и мечтаний об этом «себе».

18 июня. Суббота. Встал около 7 ч. и около 8ч. начал закусывать (впрочем немного умеренно), взял было Библию, но ничего не прочиталось. К обедне ходил в Собор, где пребывает икона Оранския Божией Матери. За обедней нападало по временам разсеяние.  После попереводил из французского Евангелия, нынче кончил Евангелие от Луки.- За всенощной напало ослабение под конец.

19 июня. Воскресенье. Встал окончательно уже около 7.1/2ч. Только четверть часа до обедни подержал книгу. После обедни начал читать из кн. Пр. Иезекиля. После обеда решил сходить к Евг. Розову. Пошел туда с Николаем. Евг. Розова самого не застали, сначала пришлось сидеть с прочими его братьями, которые говорили с Николаем о Барн. Ключе: я почти молчал. Вскоре пришла мать с Еленой Ивановной. Пили чай и разговаривали; они ходили провожать икону Божией матери. Елена Ив. говорила о путешествии по св. местам, что они не всякому полезны; иной только разсеивается или даже превозносится; всего важнее внутреннее благочестие. О таком много говорил о. Иоанн Кронштадтский; монашество не в стенах, а в внутреннем настроении ( у меня в проповеди говорится и об этом,- она показалась Ел.Ив. сходною по мыслям с сочинением о. Иоанна). Говорили, что говеть нужно 4 раза в год. Говорили о высоте и ответственности священства и совершаемого на Престоле. Говорили, что в делах проявляется внутреннее человека, что все-таки трудно притвориться(я по своему самомнению и чувству какого-то своего хорошества, принимал это на свой счет в хорошую сторону, а Елену Ивановну при некоторых рассказах заподозрил в приписываемом ей       благочестии). Говорили, что общество хороших людей лучше всего способно поддерживать в добром устроении духа …и т.п. Около 5 ч. пошел домой и прямо в Троицкую Церковь, но почти ничего не застал. По приходе домой читал пр. Иезекиля. Нынче сказал папе с мамой о намерении поговеть в Петровский пост. Папа сказал: «говей», когда я сказал, не странно ли это будет, он указал на то, что многие говеют, когда сказал маме, она спросила или сказала, что я должно быть хочу каждый пост говеть, и что в этих делах стеснять нельзя. Папа сказал еще, что не лучше  в Успенский пост, когда много говеющих. Маме я ответил, что едва ли каждый пост. – Записал, решил ложиться спать и лег около12 часов.