Человек приходит в храм Божий, потому что в мире существует грех и существует смерть. Сколько плача и горя во всем мире, сколько слез — во все времена.

Среди Церкви всегда — воскресший и всем владычествующий Христос, первый вестник всеобщего благодатного дня Воскресения. Тем не менее и с этим чудом можно остаться подобным утешителям Иова. Хотя мир в горе и недоумении вопрошает: «Если есть Бог, то почему Он допускает такие страдания?» — это совсем не поиск теоретического ответа. Никакой ответ, как бы он ни был глубок и полон, не облегчит ничьей боли. Люди ищут исцеления — не просто знания. Человеческое сердце — там, где надежда на исцеление, на возвращение дорогого человека, который физически или духовно умер. Недостаточно сказать: «Страдания и смерть — наказание за грех». Божий ответ на главный вопрос неверия, вопрос зла — практического характера. Смысл его — сделать что-нибудь для человека, а не просто все объяснить ему. Своим служением исцеления и воскрешения мертвых Господь не одобряет пассивной сдачи перед фактом страданий. Чудеса, которые Он совершает, подчеркивают со всей силой, что страдания должны быть преодолены. «Мне должно делать дела Пославшего Меня» (Ин 9:4), — говорит Господь. И всё же самое великое из этих дел Божиих было явлено в распятии, когда руки Спасителя, которыми Он исцелял и воскрешал, были пригвождены в бессилии, и Он Сам стал, сострадая тем, кто был рядом с Ним, жертвой. Проповедь Христа распятого, таинство Его присутствия во тьме мира означают возможность восполнить, как говорит апостол Павел, то, что не достает Христовым страданиям. И только такой проповедью человек может приносить утешение.

Некий свет утешения приходит страждущим и от тех, кто, не зная Христа, стоит с ними рядом и хочет разделить их тяжесть. Это тоже немало, потому что первоначальный инстинкт падшего человека — отделить себя от несчастного и не подходить слишком близко к тому, что может оказаться заразной и нарушить собственное благополучие. Однако тьма отступает только от света Христова, и по-настоящему утешить можно только утешением Утешителя. Человеческое присутствие там, где горе, должно соединиться с присутствием Христовым. Но это присутствие среди страданий мира необходимо, ибо только по мере того как умножаются страдания Христовы, умножается у человека Его утешение.

Преподобный Амвросий Оптинский являет собой прежде всего этот образ истинного утешения. «Батюшка, помолитесь, чтобы мне успокаивать других!» — обращается к нему какая-то женщина. «Успокойся прежде сама, тогда и других будешь успокаивать».

Среди общей холодности и равнодушия, при совершенном нежелании людей видеть и чувствовать дальше собственного существа труднее всего добиться, чтобы участие было не просто вежливым словом, а чтобы оно было подлинным, чтобы оно светилось во всяком звуке голоса, во всяком движении и чтобы оно было не только по отношению к близким людям, но к каждому попавшему в беду. Самое великое и самое редкое сокровище в мире — сердце внимательное — обретается многими скорбями по дару Христа. Преподобный Амвросий говорил: «Любовь противным искушается, чтобы иметь прочное основание». И это означает принять участие делом в скорби другого человека, а не заменить его душевным чувством, никогда не достигающим истинной Христовой глубины.

Нет иного утешения, кроме утешения Креста, и даже благодать Божия, призывающая к служению утешения, может быть иногда воспринята, как говорит апостол Павел, с превозношением. Утешительное чувство и наслаждение благодати, говорит преподобный Амвросий, может быть опасно и близко к прелести. Это может быть, по слову Исаака Сирина, желанием славы Креста прежде распятия плоти. Так, если земледелец, увидев цвет сочтет его за плод и сорвет его, то уже никогда плода не получит.

Однако ни один человек, говорит преподобный Амвросий, не должен остаться неутешенным: если сто человек успокоишь, а одного оскорбишь — все пропало. Даже Лев Толстой, до конца не желавший примириться с Церковью, отзывался так о преподобном: «Этот о. Амвросий совсем святой человек. Поговорил с ним, и как-то легко и отрадно стало у меня на душе. Вот когда с таким человеком говоришь, то чувствуешь близость Бога».